"Надо? Выиграем!"
Однажды Александр Грин и Михаил Слонимский обсуждали в шашлычной какую-то важную проблему. Деньги у них закончились, проблема не была решена, и тут Грина осенило:
"Самый простой выход — это поехать и выиграть в лото".
Дело было во времена НЭП’а, на Невском, 72, работало электрическое лото, и два собутыльника направились туда, будучи твёрдо уверенными в том, что они непременно выиграют.
Случилось чудо, и они действительно выиграли. На следующий день приятели очень удивились – откуда у них столько денег, а потом припомнили, как они добыли эти деньги.
Реплика Чуковского
Когда Евгений Шварц помогал Чуковскому составлять комментарии к “Воспоминаниям” Панаевой, он однажды тоскливо спросил:
"Неужели я и в примечания никогда не попаду?"
Чуковский со странной недоброй улыбкой ответил:
"Не беспокойтесь, попадёте!"
Нежный Тынянов
Евгений Шварц считал Юрия Тынянова удивительным человеком,“удивительнее своих книг”. О знакомстве с Тыняновым Шварц писал:
"Я познакомился с ним, когда он был здоров и счастливо влюблён в молодую женщину. С ней мимоходом, не придавая этому значения, разлучил его грубый парень Шкловский. И она горевала об этом до самой смерти, а вечный мальчик Тынянов попросту был убит. Это бывает, бывает. Юрий Николаевич был особенным, редким существом. Измена, даже мимолётная, случайная, от досады, имела для него такое значение, которое взрослому Шкловскому и не снилось".
Другая запись относится к их последней встрече:
"Когда я Юрия Николаевича видел в последний раз, он всё так же, по-прежнему походил на лицейский портрет Пушкина, был строен, как мальчик, но здоровье ушло навеки, безнадёжная болезнь победила, притупила победительный, праздничный блеск его ума, его единственного, трогательного собственного значения".
Непонятный успех Эренбурга
Шварца удивлял успех Эренбурга у широкой публики:
"Успех его тех лет, неистовый, массовый, казался мне необъяснимым. Я, шутя, уверял, что он продал душу чёрту. Толпа забила Большой зал Консерватории, где он выступал. Студенты прорывали наряды милиции и мчались наверх по лестнице. Потом, позже угадал я его дар: жить искренне, жить теми интересами, что выдвинуты сегодняшним днём, и писать о них приёмами искусства сегодняшнего дня".
Лень Олейникова
Весёлый человек Николай Олейников страдал от гипертрофированной лени и в своей шутливой манере всё искал новые способы начать новую жизнь: то с помощью голодания, то, наоборот, с помощью жевания, или как-нибудь иначе, – всё для того, чтобы избавиться от этого наваждения и наконец начать работать.
Своим собеседникам Олейников доказывал, что он к людям равнодушен, так как кто пальцем не шевельнёт для себя, тем более уж ничего не сделает для близких.
“Тихий Дон”
Очень высоко ценил Шварц “Тихий Дон” Михаила Шолохова из-за правдивого изображения Гражданской войны и страстной любви. Он считал, что
"никакая история гражданской войны не объяснит её так, как “Тихий Дон”. Не было с “Анны Карениной” такого описания страстной любви, как между Аксиньей и Григорием Мелеховым... Всю трагичность гражданской войны показал Шолохов. Без его книги — так никто и не понял бы её. И “Анну Каренину” упомянул я напрасно. Страсть здесь ещё страшнее. И грубее. Ну, словом... – смотрю я на “Тихий Дон”, как на чудо".
Необычный Бианки
Большинство из вас, уважаемые читатели, в детстве наверняка читали “Лесную газету” или “Лесные были и небылицы”. Эти замечательные книжки создал удивительный писатель Виталий Бианки, о личности которого юные читатели обычно не имеют никакого представления. Хочу компенсировать это упущение и показать Бианки глазами Шварца.
Они познакомились во второй половине 20-х годов XX века:
"Бианки я увидел в первый раз у Маршака. Внутренний измеритель отметил сурово, что у этого молодого человека маленькая голова и что-то птичье в круглых чёрных глазах. Я вежливо поклонился незнакомцу. Он ответил мне отчуждённо... Возник он тогда с первым вариантом “Лесной газеты”, и выносил бесконечные переделки как мужчина, натуралист и охотник..."
Вроде бы ничего особенного. Но вот вторая запись Шварца показывает нам совсем необычного человека:
"Однажды он тяжело меня обидел. Я стоял в редакции у стола, перебирая рукописи. Вдруг с хохотом и гоготом, с беспричинным безумным оживлением, что, бывало, нападало на всех нас тогда, вбежали Бианки и Курдов [художник и иллюстратор]. И Бианки схватил меня за ноги, перевернул вверх ногами и с хохотом держал так, не давая вывернуться. Как я обиделся! Долго не мог прийти в себя. Я не был слаб физически, но тут сплоховал. Обидно! А главное – сила показалась мне грубой и недоступной мне по своим границам. Бессмысленное, похожее не то на зависть, не то на ревность неведомо к чему чувство. Не сразу оно прошло. Постепенно я привык и даже привязался к Бианки. Он оказался в том отряде хороших знакомых, у которых не бываешь, которых встречаешь редко, но всегда с открытой душой. Он был прост и чист".
Живчик Акимов
Известный театральный режиссёр Николай Акимов казался Шварцу эдаким живчиком:
"...ростом мал, глаза острые, внимательные, голубые. Всегда пружина заведена, двигатель на полном ходу".
Этот живчик в обычной жизни обладал рядом любопытных качеств:
"Жаден до смешного в денежных делах. До чудачества. Даже понимая, что надо потратиться, хотя бы на хозяйство,— отдаст деньги не с вечера, а утром, когда уже пора идти на рынок. Знает за собой этот порок.
Однажды я осуждал при нём скупую женщину, и он возразил:
"Не осуждай, не осуждай! Это страсть. Не может человек заставить себя расстаться с деньгами и всё тут".
Так же, говоря о ком-то, признал:
"Он как умный человек позволяет себе больше, чем другие".
Любил он и женщин. Иной раз кажется мне, что помимо всего прочего и тут сказывалась его жадность – к власти, к успеху".
Но вот к Акимову приходит успех, и Шварц отмечает, что
"В случае удач его мы встречаемся реже, потому что он тогда занят с утра до вечера, он меняет коней – то репетирует, то делает доклады в ВТО, то ведет бешеную борьбу с очередным врагом, то пишет портрет, обычно с очень красивой какой-нибудь девушки. И свалить его с ног могут только грипп или вечный его враг – живот".
Указатель имён
Николай Павлович Акимов (1901-1968).
Виталий Валентинович Бианки (1894-1959).
Александр Грин (Александр Степанович Гриневский, 1880-1932).
Валентин Иванович Курдов (1905-1989).
Самуил Яковлевич Маршак (1887-1964).
Николай Макарович Олейников (1898-1937).
Авдотья Яковлевна Панаева (урожд. Брянская, 1820-1893).
Михаил Леонидович Слонимский (1897-1972).
Юрий Николаевич Тынянов (1894-1943).
Корней Иванович Чуковский (1882-1969).
Евгений Львович Шварц (1896-1958).
Виктор Борисович Шкловский (1893-1984).
Михаил Александрович Шолохов (1905-1984, NP по литературе 1965).
Илья Григорьевич Эренбург (1891-1967).
Анекдоты о литераторах. Вып. 14
(Продолжение следует)
