Молодая Гиппиус
26 декабря 1889 года, в день ангела Якова Полонского, Фидлер посетил именинника, где застал многолюдное сборище, около сотни человек, в основном, писатели, но присутствовали также Репин, Рубинштейн и пр.
Фидлер сделал любопытную зарисовку:
"Жена Мережковского [Зинаида Гиппиус] - привлекательное юное существо; выглядит совсем девочкой и кокетливо это подчёркивает. У неё необычные глаза: то стыдливо задумчивые, как фиалки, то страстно пламенные, как розы. Высказывала столь либеральные взгляды по поводу брака, что мысленно мне пришлось несколько раз всплеснуть руками; нет сомнений, что муж её в скором времени станет рогоносцем..."
Антон Григорьевич Рубинштейн (1829-1894).
Илья Ефимович Репин (1844-1930).
Яков Петрович Полонский (1819-1898).
Зинаида Николаевна Гиппиус (1869-1945).
Дмитрий Сергеевич Мережковский (1866-1941).
Фофанов в психушке
Я уже писал о Фофанове и отмечал его некоторую неадекватность. В середине марта 1890 года Фофанов сошёл-таки с ума. По слухам, он накануне вечером выпил 25 (!) бутылок пива, а ночью стал буйствовать и грозился убить своих двоих детей. Фофанова поместили в лечебницу св. Николая и не пускали к нему посетителей. В лечебнице Фофанов часами (до полусуток) стоял, подняв руку с вытянутым вверх пальцем, и говорил:
"Пока я держу палец вот так, мир существует; стоит мне согнуть палец – мир рухнет!"
Впрочем, врачи надеялись на его выздоровление; так и произошло.
Константин Михайлович Фофанов (1862-1911), русский поэт.
Фофанов после больницы
Пробыл в психушке Фофанов более полугода и только 3 октября 1890 года Ясинский смог сообщить Фидлеру:
"Примерно неделю назад его [Фофанова] выпустили из сумасшедшего дома, полагая, что он излечится, но сам он ещё считает себя больным и двигается и разговаривает так вкрадчиво и осторожно, что кажется: он вот-вот набросится на тебя сзади с ножом".
Иероним Иеронимович Ясинский (1850-1931), русский писатель и журналист.
Фофанов о дурдоме
Фофанов о своём пребывании в сумасшедшем доме рассказывал знакомым так:
"Я сомневаюсь, что болен психически; наверное, у меня был тиф... Врачи ничего не понимают и с помощью персонала, который просто ужасен, могут превратить совершенно здорового человека в больного. Ах, как они надо мной издевались! А потом меня одолевали галлюцинации. Я мчался, не ощущая собственного тела, с невероятной высоты в бездонную пропасть".
Именины у Лейкина
Писатель и журналист Николай Александрович Лейкин (1841-1906) пользовался большой популярностью до революции 17-го года и считался хорошим юмористом, в основном, благодаря своей книге "Наши за границей", выдержавшей 27 изданий.
Лейкин был довольно состоятельным человеком, но славился своей скупостью. У него была дача в Ивановском, что возле впадения реки Тосны в Неву, где он регулярно отмечал именины своей жены, Прасковьи Никифоровны (?-1918).
На одном из таких праздников Лейкин выставил на стол три бутылки обыкновенного пива и бутылку самого дешёвого красного столового вина. Младший брат Лейкина, трактирщик Василий Александрович (1845-1900), подтвердил, что вино дешёвое, но хозяин упорствовал:
"Это отличное вино, и, надо признаться, я весьма неохотно ставлю его на стол".
К вечеру у гостей закончились сигареты, и когда кто-то попросил у хозяина закурить, то получил отказ.
Тут не выдержала именинница:
"Послушай, Николай, не жадничай! Тебе что, пары сигарет жалко?"
Только после этого Лейкин принёс сигареты из соседней комнаты.
С другой стороны, когда отмечалось тридцатилетие литературной деятельности Лейкина, гостей на банкете он накормил до отвала.
Собачки Лейкина
Иногда, забавно жестикулируя, Лейкин устраивал своеобразный концерт. Он брал на руки свою таксу и с жалобной гримасой начинал напевать:
"Пиго, мой Пиго! Бедный, бедный Пиго..."
Такса начинала стонать и повизгивать, а три остальные собаки Лейкина начинали завывать. Одну из этих собачонок звали Бздинка.
Ранние годы В.И. Немировича-Данченко
Лейкин любил рассказывать про известного писателя и журналиста Василия Ивановича Немировича-Данченко (1844-1936):
"Да, теперь он - знаменитый писатель. Но когда-то давно занимался тем, что брал у изготовителей под залог рояли и фортепьяно, а затем продавал их или закладывал, и был за это выдворен из Петербурга. А всё-таки стал человеком!"
В 1869 году Немирович-Данченко был судим "за растрату вверенного ему имущества", лишён прав дворянства и сослан в Архангельск. Биографы писателя обычно обходят этот эпизод его жизни и привычно говорят лишь о поездке писателя на Север, во время которой он написал несколько замечательных очерков.
“Слепцовские дамы”
Жить только на литературные гонорары было очень трудно не только Немировичу-Данченко. Позднее Василий Иванович вспоминал из “писательской жизни” того времени:
"Тогда я ещё всего твёрже, лучше, чем в редакции, знал дорогу к ростовщикам. Впрочем, не забывали эту дорогу, “закладывали” и те, кто был постарше меня: Глеб Успенский, Мамин-Сибиряк, Помяловский... Как-то появился здесь, во время одного из таких наших “посещений”, Александр Слепцов – больше, правда, революционер, чем литератор... Увидел около дома знакомых, застеснялся, потом обронил, как бы мимоходом:
"Я, знаете ли, сюда к одной даме..."
Так мы потом ростовщиков и называли: “слепцовскими дамами”.
Однажды у одной из таких “дам” (знаменитого Карповича – 10 процентов в месяц и за первый – вычет вперёд!) я натолкнулся на поэта Якова Полонского, меланхолически мне заметившего:
"Музы, мой юный друг, те же дамы – они дорого стоят..."
При оформлении заклада расписывались... Рассказывали, что некоторые из ростовщиков впоследствии хорошо заработали на продаже автографов знаменитых писателей".
Глеб Иванович Успенский (1843-1902).
Николай Герасимович Помяловский (1835-1863).
Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк (1852-1912).
Александр Александрович Слепцов (1836-1906).
В революционном Петрограде
Полны трагизма воспоминания Василия Ивановича о революционном Петрограде.
Вот осужденные на расстрел разыгрывают для себя в тюремной камере, чтобы отвлечься от действительности, какой-то спектакль, чекист вызывает Алфимова, слышатся со двора выстрелы. Потом выясняется, что на вызов отозвался не Алфимов, а Ефимов. Общий хохот... Спектакль в камере продолжается...
Или – о Николае Гумилёве:
"На другой или на третий день после мученической смерти поэта, одна из его восточных пьес была поставлена в коммунистическом театре. В первом ряду сидели комиссар Чека и двое следователей. Они громко аплодировали и... вызывали автора".
Анекдоты о литераторах. Вып. 12
Ф.И. Тютчев: фрагменты из жизни великого поэта и дипломата (анекдоты о литераторах; вып. 13)
(Продолжение следует)
