Ирландская торговля
Однажды на приёме кто-то провозгласил тост:
"Господин настоятель, выпьем за ирландскую торговлю".
Свифт немедленно отреагировал:
"Сэр, я не пью за покойника!"
Не гордись!
Некий молодой человек очень гордился своим остроумием и умением говорить дерзости. В присутствии Свифта он воскликнул:
"Да будет вам известно, господин настоятель, что я возвысился своим остроумием!"
Свифт отреагировал очень спокойно:
"Вот как! Послушайте же моего совета, снизьтесь!"
Близкая соседка
Один раз некая дама своим длинным шлейфом смахнула скрипку, которая разбилась.
Свифт по-латыни произнёс:
"Увы! Мантуя слишком близкая соседка Кремоны!"
Это замечание Свифта требует более подробного комментария.
Латинская пословица восходит к временам гражданской войны в Риме, когда Август после одного из сражений отдал своим солдатам на разграбление город Кремону. Солдатам этого оказалось мало, и тогда Август разрешил грабить и соседнюю Мантую.
Длинный шлейф дамы во времена Свифта назывался “мантуей”, а Кремона славилась изготовлением скрипок.
Оценка Теккерея
Английский писатель Уильям Теккерей (1811-1863) в своё время так подытожил различные отзывы о Свифте:
"Среди всех интриг и тщеславных устремлений Свифт делал добро, причём иногда помогал достойным людям. Его дневники и тысяча устных рассказов о нём свидетельствуют о его добрых делах и грубых манерах. Он всегда готов был протянуть руку помощи честному человеку, он был не расточителен, но и не скуп. Хотели бы вы иметь такого благодетеля, очутившись в нужде? Я предпочел бы получить картофелину и услышать доброе слово от Голдсмита, нежели быть обязанным настоятелю за гинею и обед. Он оскорблял человека, делая ему одолжение, доводил женщин до слёз, ставил гостей в дурацкое положение, изводил своих несчастных друзей и бросал пожертвования в лицо беднякам. Нет, настоятель не был ирландцем - ирландцы всегда помогали людям с добрым словом на устах и с открытым сердцем".
[Оливер Голдсмит (1730-1774).]
Отзыв Вольтера
Вольтер (1694-1778) в своё время посетил Англию, познакомился там с творчеством Свифта и оставил довольно любопытный отзыв о нём в своих “Письмах об англичанах”:
"Мсье Свифт - это Рабле, находящийся в здравом уме и живущий в хорошем обществе. По правде говоря, у него нет той весёлости, но он обладает всею тонкостью, разумом, проницательностью, хорошим вкусом, которых не хватает нашему медонскому кюре. Его стихи отличаются исключительным вкусом и почти неподражаемы, милая приятность присуща ему и в стихах и в прозе; но чтобы понять его как следует, нужно совершить небольшое путешествие в его страну".
[“Медонский кюре” – это прозвище Франсуа Рабле (1494-1553).]
Свифт о себе
В одном письме к Болингброку Свифт объясняет свои попытки сделать карьеру при дворе или в Лондоне:
"Все свои попытки выдвинуться я предпринимал только потому, что у меня нет титула и состояния, дабы люди, восхищаясь моими способностями, обращались со мной как с лордом, справедливо или нет - неважно. Итак, репутация необычайно остроумного и учёного человека заменяет голубую ленту или карету шестернёй".
В “Дневнике для Стеллы” Свифт обращается к своей корреспондентке:
"Я ещё не писал тебе, что лорд-казначей туг на левое ухо, как и я?.. Я
не смею сказать ему это о себе; боюсь, он подумает, будто я притворяюсь,
чтобы к нему подольститься!"
В другой раз он писал Стелле:
"Я достойно выгляжу лишь при дворе, где нарочно отворачиваюсь от
лорда и заговариваю с самым ничтожным из моих знакомых".
Генри Сент-Джон, лорд (виконт) Болингброк (1678-1751).
Эстер Джонсон (Стелла, 1681-1728).
Взгляд недруга
Но так выглядел Свифт в своих глазах, а вот что написал о Свифте некий епископ Кеннет, который относился к нашему герою явно недоброжелательно:
"Когда доктор Свифт вошел в кофейню, с ним раскланялись все, кроме меня. Когда же я явился в приемную залу (при дворе), чтобы подождать начала молебна, доктор Свифт был там в центре всеобщего внимания. Он упрашивал графа... за некоего священника, которому нужно место. Он обещал мистеру ... договориться с лордом-казначеем, чтобы ему выплачивалось жалованье в двести фунтов годовых как священнику англиканской церкви в Роттердаме. Он отсоветовал Ф. Гвинну, эсквайру, входить к королеве с красной сумкой и заявил во всеуслышание, что имеет кое-что передать ему от лорда-казначея. Он вынул золотые часы и, справившись, сколько времени, посетовал, что уже очень поздно. Какой-то
человек сказал, что он слишком торопится.
“Что же делать, - сказал доктор, - если придворные подарили мне часы, которые плохо ходят?”
Потом он стал внушать молодому аристократу, что лучший поэт Англии - это мистер Поуп (католик), который начал переводить Гомера на английский язык, и все должны подписаться на это издание.
“Потому что Поуп, - заявил он, - не начнет печатать свой перевод, пока я не соберу для него тысячу гиней”".
Александр Поуп (1688-1744).
Свифт и женщины
Первый биограф Свифта граф Оррери оставил любопытные записи об отношении настоятеля с женщинами:
"Если мы отдельно рассмотрим поведение Свифта по отношению к женщинам, то обнаружим, что он смотрел на них скорее как на бюсты, чем на статуи в целом...
Вы, наверное, улыбнулись бы, узнав, что его дом постоянно был сералем
для самых добродетельных женщин, которые навещали его с утра до вечера".
Джон Бойл, граф Оррери (1707-1762).
Джонатан Свифт: анекдоты и случаи из жизни. Вып. 4
(Продолжение следует)
