Сжигающая страсть
Рассказывают, что дочь Казанского губернатора князя и генерал-аншефа Платона Степановича Мещерского (1713-1799) однажды сожгла почти весь город. Молодая княжна завела себе любовника из дворни, симпатичного и здорового мужика, которого её отец сделал лакеем. Ласки любовников подсмотрели ещё несколько мужиков, и сплетня об этом грозила распространиться по всему городу, губя репутацию княжны.
Княжна Мещерская выделила своему любовнику некоторую сумму денег, чтобы он отвёл соглядатаев в кабак и напоил их там, пригрозив карами за разглашение их тайны. Но этого княжне показалось мало, она подпёрла дверь кабака бревном и подожгла его со всех четырёх сторон. День был ветреный, огонь быстро перекинулся на соседние дома и строения, так что в скором времени значительная часть Казани превратилась в пепелище.
Известно, что у князя было три дочери: Прасковья, Анастасия и Наталья. Есть сильное подозрение, что в данной истории речь идёт о княжне Наталье.
Попечитель Магницкий
Самая мрачная страница в истории Казанского университета связана с деятельностью Михаила Леонтьевича Магницкого (1778-1855), который прибыл в Казань в 1819 году в качестве ревизора университета с правами попечителя.
Магницкий быстро обвинил администрацию университета в растрате казённых денег и в безбожности преподаваемых наук. Он писал министру:
"Казанский университет, нарушивший коренные обязанности свои, и тем, в продолжение нескольких лет, разодравший грамоту, ему дарованную... по непреложной справедливости и по всей строгости прав — подлежит уничтожению".
Магницкий предложил два вида уничтожения казанского университета:
1) в виде приостановления университета;
2) в виде публичного его разрушения.
Сам Магницкий склонялся ко второму варианту решения проблемы, однако император Александр I и Главное управление училищ не одобрили подобные меры этого ретивого ревизора. Однако необходимость преобразования деятельности университета в Петербурге посчитали совершенно обоснованной и поручили это дело самому Магницкому, назначив последнего попечителем Казанского округа.
“Благочестивый” попечитель
Магницкий был убеждён в необходимости искоренения вольнодумства в университете и преподавании всех предметов на основах православия. Сразу же после своего назначения Магницкий уволил 11 профессоров, потом последовали новые увольнения.
В своей деятельности Магницкий дошёл до того, что потребовал вообще прекратить преподавание философии в университете; однако в Петербурге эта инициатива поддержки не нашла.
После вступления на престол императора Николая Павловича новая ревизия констатировала полный упадок Казанского университета и обнаружила огромную растрату казённых денег, которую произвёл этот “благочестивый” попечитель. Магницкий был сразу же отстранён от должности попечителя, на его имения наложен секвестр, и больше на государственную службу он не привлекался.
Преподавание наук по Магницкому
В качестве примера дадим указания, сделанные Магницким в отношении преподавания некоторых основных наук.
Преподаватель философии обязан все философские системы
"привести к одному началу и показать, что условная истина, служащая предметом умозрительной философии, могла заменять истину христианскую до пришествия Спасителя мира; ныне же воспитание допускается, как полезное токмо упражнения ума".
Профессор физики
"обязан во всё продолжение курса своего, указывать на премудрость Божию и ограниченность наших чувств и орудий для познания окружающих нас чудес".
Профессора врачебных наук обязаны
"принимать всевозможные меры, дабы отвратить то ослепление, которому многие из знатнейших медиков подверглись от удивления превосходству органов и законов животного тела нашего, впадая в гибельный материализм именно оттого, что наиболее премудрость Божию открывает. Студенты должны быть предостережены насчёт сего ужасного заблуждения".
Вольтер на казанской сцене
В начале XIX века в Казани славился театр, построенный помещиком и отставным гвардии поручиком Павлом Петровичем Есиповым (1768-1814).
Однажды на сцене театра давалась трагедия Вольтера “Магомет”. Такое название пьесы привлекло в театр немало татар, и всё шло нормально до тех пор, пока на сцене не появился актёр, исполнявший главную роль. Услышав имя пророка и увидев его фигуру, татары сильно заволновались, а потом часть татар с криками “Алла!” побежала из театра, а другая часть — сбросила обувь и попадала ниц, представив себе, что это настоящий Пророк, сошедший с небес и укорявший их за посещение театра.
После этого происшествия казанские татары более тридцати лет не посещали театры.
Любительские спектакли
По обычаям того времени местное общество часто устраивало спектакли своими любительскими силами, которые охотно посещались публикой.
Когда в 1845 году Лев Николаевич Толстой был студентом первого курса восточного факультета Казанского университета, он вместе со своим братом Сергеем Николаевичем (1826-1904) участвовал в двух спектаклях, которые на Масленицу того года устраивал вице-губернатор Матвей Демьянович Завелейский в пользу детских приютов. Сборы с этих двух спектаклей составили около пяти тысяч рублей.
Виновата оперетта
Весной 1867 года антрепренёр Пётр Михайлович Медведев (1837-1906) прибыл со своей очень сильной труппой в Казань, но хорошим сборам мешали представления известного цирка Гинне. Медведев нашёл очень простой выход — он поставил оперетту Оффенбаха “Орфей в аду”, и цирк был вынужден покинуть Казань, побеждённый более лёгким жанром.
Вскоре дела у Медведева пошли просто прекрасно, однако с 1868 года ведущее место в репертуаре труппы стала занимать оперетта во главе с “Прекрасной Еленой” того же Оффенбаха. Этот период деятельности Медведева в Казани привёл труппу к творческому упадку, о чём с сожалением писал Пётр Михайлович в своих “Воспоминаниях”:
"Удержать оперетку не было никакой возможности — это участь всех российских театров: оперетка — сбор, драма, в особенности Островского — пустота; в остальные три года моей аренды повторялось то же самое".
Карл Магнус Гинне (1819-1890) – руководитель труппы цирковых артистов и содержатель цирков.
Жак Оффенбах (1819-1880) – французский композитор.
Гибель театра
В ночь с 3 на 4 декабря 1874 года казанский городской театр полностью сгорел через полтора часа после окончания спектакля по комедии Грибоедова “Горе от ума”, но причину пожара установили только через год. А виноваты во всём были прогресс и русский характер.
Через несколько дней в театре должны были ввести в действие газовое освещение и по этой причине театральный ламповщик Влас подлежал увольнению. Обиженный Влас после спектакля забрался под оркестр, где был свален уголь (для улучшения звучания инструментов), облил уголь керосином и поджёг.
Ни героические действия пожарных, ни умелые и активные распоряжения губернатора Николая Яковлевича Скарятина (1821-1894) не дали никакого результата. Скарятин пообещал Медведеву, что через год в Казани будет новый театр, и слово своё сдержал.
Во время пожара погиб театральный сторож, приятель этого самого Власа. Целый год Власу являлся по ночам его погибший товарищ, наконец, поджигатель не выдержал такой муки и явился с повинной. Власа судили и сослали на каторгу.
Предсказание провала театра
В новом театре Медведев собирался ставить, в основном, оперу, но по городу поползли упорные слухи о том, что здание нового театра тоже ждёт незавидная участь: одни предсказатели утверждали, что и этот театр сгорит; другие же предсказывали, что театр провалится под землю. Даже указывалась точная дата, когда должна была произойти эта катастрофа; в тот день должны были ставить “Норму” Винченце Беллини (1801-1835).
Вот как эти события описывал Медведев в своих “Воспоминаниях”:
"Публики — никого, исключая губернатора, городского головы, полицмейстера и человек 12-ти в галерее. Спрашиваю — что это значит? Говорят: разве вы не знаете, что сегодня театр провалится? Посмотрите, что около театра делается...
Выхожу на улицу, вижу огромную толпу народа в почтительном отдалении от храма Талии и Мельпомены; она в приятном созерцании ждёт момента, когда театр провалится...
Тут-то начал я понимать, что, кажется, я оперу в провинции рано затеял. А ведь юродивая напророчила правду, только с маленькою разницею: театр-то не провалился, а я, действительно, в этот сезон провалился..."
Рассказы о прошлом Казани. Часть II
(Продолжение следует)
