Лгун или остряк?
Многие современники считали князя Дмитрия Евсеевича Цицианова (1747-1835) неисправимым лгуном, и современные исследователи с удовольствием повторяют эту версию, однако такие люди как А.С. Пушкин и П.А. Вяземский называли князя просто остроумным человеком. Впрочем, судите сами по одному из широко известных примеров.
В Москве идёт проливной дождь, а князь Цицианов появляется в доме одного из своих приятелей в совершенно сухой одежде и без следов грязи на обуви.
Приятель спрашивает:
"Ты в карете?"
Цицианов отвечает:
"Нет, я пришёл пешком".
Приятель не может скрыть своего удивления:
"Да как же ты не промок?"
Цицианов же невозмутимо объясняет:
"О, я умею очень ловко пробираться между каплями дождя".
Что это – ложь или остроумие?
Не спеши!
Однажды генерал-майор Василий Петрович Титов (1758-1821) ехал в Хамовнические казармы к генералу князю Николаю Николаевичу Хованскому (1777-1821). В это же время туда же ехал в своей карете генерал князь Михаил Петрович Долгоруков. Карета Долгорукова несколько раз обгоняла карету Титова, но кучеру Титова каждый раз удавалось выйти вперёд. Наконец Титову надоела эта тряска и когда карета Долгорукова в очередной раз обгоняла его, Титов высунулся в окно кареты и прокричал:
"Куда спешишь? Все там будем!"
Затем Титов велел своему кучеру ехать медленнее. Когда же Титов подъехал к подъезду казарм, то увидел, как мёртвого князя Долгорукова выносят из кареты.
Где моя деревня?
Однажды князь Владимир Сергеевич Голицын (1794-1861) сильно напроказничал в Европе, и ему было высочайше приказано немедленно вернуться в Россию и безвыездно проживать в своей деревне до особого распоряжения.
Голицын подчинился, вернулся в Россию и начал ездить по империи, переезжая из одного города в другой. Так его занесло и в Астрахань, где военным губернатором был его старый приятель Иван Семёнович Тимирязев (1790-1867).
Тимирязев очень удивился встрече с другом:
"Как попал ты сюда, когда повелено тебе жить в деревне?"
Голицын сокрушённо ответил:
"В том-то и дело, что я всё ищу, где может быть моя деревня. Объездил я почти всю Россию, а всё деревни моей нет как нет, куда ни заеду, кого ни спрошу".
Говорун
Известный российский государственный деятель Павел Никитич Каверин (1763-1853) был неисправимым говоруном, хотя умным и весёлым. Он и сам знал за собой такую слабость, но часто не мог ничего с собой поделать.
Однажды Каверин заехал к тяжело больному генералу Павлу Афанасьевичу Офросимову (1752-1817), мужу широко известной не только в Москве Настасьи Дмитриевны Офросимофой (1753-1826). Каверин решил развлечь больного, и целый час говорил, не умолкая. Наконец Каверин распрощался и вышел из спальни Офросимова. В передней Каверина нагнал слуга и говорит ему:
"Барин приказал спросить Вас, не угодно ли Вам будет взять кого-нибудь к себе в карету, чтоб было Вам с кем поговорить?"
Чай для Наполеона
Уже известный вам, уважаемые читатели, князь Фёдор Фёдорович Гагарин (1786-1863) во время войны 1812 года служил адъютантом у Беннигсена (по другим данным – у Багратиона). Однажды он поспорил с несколькими офицерами, что сможет доставить Наполеону два фунта чаю и вернуться назад.
Когда князь Гагарин появился в расположении французских войск, его чуть не расстреляли как русского шпиона. Гагарина выручило то, что Наполеон, узнавший о безрассудном поступке русского офицера, отнёсся к этому происшествию благосклонно и велел отпустить храбреца.
Этот князь Гагарин был одним из любимцев русской армии и прославился не только как храбрый воин; почти всей России были известны его многочисленные проделки в качестве повесы, кутилы и азартного игрока. Из-за особенностей строения своей почти лысой головы он имел прозвища “Адамова голова” и “tete de mort”, что можно перевести не только как “череп”, но и как “головка голландского сыра”.
Граф Михаил Дмитриевич Бутурлин (1807-1876) в своих мемуарах так написал о князе Ф.Ф. Гагарине:
"...его недостатки заключались в человеческой слабости быть везде на первом плане, в эксцентрических выходках или замашках казаться молодым, вопреки своих лет".
Язык довёл до Киева
Фёдор Петрович Опочинин (1778-1852) в 1812 году был вице-губернатором Петербурга. После занятия Наполеоном Москвы он часто в обществе с драматическим отчаянием говорил об этом несчастье. Однажды ему сказали:
"Утешьтесь, может, и мы займём Париж!"
Федор Петрович немедленно (хоть и опрометчиво) отозвался:
"Если мы его займём, я не только утешусь, но схожу пешком в Киев!"
В 1815 году во время Венского конгресса императору Александру I рассказали о патриотическом выступлении Опочинина в 12-м году, и император велел передать Опочинину, что он ожидает исполнения данного им обета. Опочинин с большой неохотой отправился в Киев, но большую часть пути он проделал, как вы догадываетесь, совсем не на ногах.
Табакерка Ростопчина
Однажды, будучи в гостях, граф Фёдор Васильевич Ростопчин (1763-1826) оставил в сюртуке массивную золотую табакерку. Вскоре он обнаружил отсутствие любимой табакерки, вернулся в прихожую и вынул табакерку из кармана своего сюртука. Один из лакеев увидел это, и его лицо перекосилось от неудачи: мол, эх, если б я знал!
Кутузов и поляки
Преследуя отступающие войска Наполеона, Михаил Илларионович Кутузов прибыл в Вильну, и одними из первых просителей у фельдмаршала была делегация местных знатных поляков. Каясь за свою поддержку французов, поляки дружно упали на колени, но Кутузов обошёлся с ними довольно милостиво и укоризненно (хоть и с насмешкой) сказал:
"Господа, встаньте! Помните, что вы снова сделались русскими!"
Два остряка
Михаил Львович Невахович (1817-1850) в последние годы своей жизни издавал в Петербурге юмористический журнал “Ералаш”, да и сам он был довольно остроумным человеком. В какой-то момент запасы шуток и острот оказались почти исчерпанными, и Невахович отправился за пополнением портфеля своего журнала в Москву. В Английском клубе он неожиданно встретился князем Александром Сергеевичем Меншиковым (1797-1869), тоже весьма известным остряком.
Меншиков удивлённо спросил:
"Ба, вы тут зачем?"
Невахович не остался в долгу:
"За ремонтом, ваша светлость! За ремонтом!"
Кто что читает?
Уровень образованности даже высших слоёв российского общества в начале XIX века характеризует такая сценка. Офицер пригласил молоденькую княжну Урусову на танец и во время танца поинтересовался, что она читает. Ответ княжны сразил кавалера:
"Розовенькую книжку, а сестра – голубую".
Императорская Россия в лицах и фактах. Анекдоты. Вып. 13
(Продолжение следует)
