Встречи с А.А. Ахматовой. Вып. 13


Анекдоты № 536 от 26.02.2010 г.




О Вячеславе Иванове

Про Вячеслава Иванова Ахматова рассказывала с нескрываемым удовольствием:
"Я рождена, чтобы разоблачать Вячеслава Иванова. Это был великий мистификатор, граф Сен-Жермен. Его жена, Зиновьева-Аннибал, умирает от скарлатины: в деревне, в несколько дней, просто задыхается. Он начинает жить с её дочерью от первого мужа, четырнадцати лет. У той ребенок от него, какой-то попик в Италии незаконно их венчает. И вот, сэр Б. и сэр Б. торжественно объясняют это предсмертной волей жены...
Блок, по европейским представлениям, это тот, кто "заходил в знаменитую Башню Вячеслава Иванова"...
Везде он оставлял старичков, плачущих по нём, в Баку, в Италии. Но не в России. Он впивался в людей и не отпускал потом – "ловец человеков". В оксфордской книжке "Свет вечерний" его портрет: восьмидесятилетний старик с церковной внешностью, но ни ума, ни покоя, ни мудрости – одни подобия".
Ахматову возмущали строки в прессе или воспоминаниях вроде таких:
"Вячеслав Иванов научил Ахматову писать стихи".


О Маяковском

"Гениальный юноша, написавший "Облако в штанах" и "Флейту-позвоночник".
Ахматова рассказывала, как в 20-е годы шла по Невскому с Пуниным, завернули за угол Большой Морской и неожиданно столкнулись с Маяковским. Тот не удивился и сразу же сказал:
"А я иду и думаю: сейчас встречу Ахматову".
Анна Андреевна говорила, что если бы его поэзия оборвалась перед революцией, то в России был бы гениальный поэт:
"А писать:
"Моя милиция меня бережет" -
это уже за пределами. Можно ли себе представить, чтобы Тютчев, например, написал:
"Моя полиция меня бережет".
В другом разговоре Анна Андреевна вернулась к этой же теме:
"Впрочем, могу вам объяснить: он всё понял раньше всех. Во всяком случае, раньше нас всех. Отсюда "в окнах продукты, вина, фрукты", отсюда и такой конец".


Про Фёдора Сологуба

"Сологуб никому не завидовал, вообще не опускал себя для сравнения с кем бы то ни было – кроме Пушкина. К Пушкину чувство было личное, он говорил, что Пушкин его заслоняет, переходит ему дорогу".
Ахматова рассказывала, что на стенах столовой в большой и мрачной квартире Сологуба были развешаны лавровые венки, возложенные на него на различных турнирах и бенефисах.

Дуэль Лермонтова – версии Ахматовой и Раневской

Однажды в Ташкенте Ахматова рассказала Раневской свою версию лермонтовской дуэли. Будто бы Лермонтов непочтительно отозвался о незамужней сестре Мартынова и т.д. Раневская же предложила Ахматовой современную трактовку этой версии:
"Если вы будете за Лермонтова".
Получив согласие, Раневская начала:
"Сейчас бы эта ссора выглядела по-другому. Мартынов бы подошел к нему и спросил (тут Раневская заговорила грубым голосом с украинским "г"):
"Ты говорил за мою сестру, что она блядь?"
Ахматова за Лермонтова откликнулась:
"Ну, блядь".
Мартынов сказал бы:
"Дай закурить. Разве такие вещи говорят в больших компаниях? Такие вещи говорят барышням наедине... Теперь без профсоюзного собрания не обойтись".


Провинциально всё

Однажды Ахматова достала из сумочки газетную вырезку и сказала Раневской:
"Шведы требуют для меня Нобелевку. Вот, в Стокгольме напечатали".
Раневская буднично отозвалась:
"Стокгольм, как провинциально".
Анна Андреевна рассмеялась:
"Могу вам показать то же самое из Парижа, если вам больше нравится".
Раневская же печально продолжала:
"Париж, Нью-Йорк. Всё, всё провинциально".
Ахматова насмешливо спросила:
"Что же не провинция, Фаина?"
Но та в игру не включилась:
"Провинциально всё. Всё провинциально, кроме Библии".


Почерк

О своем почерке Анна Андреевна отзывалась так:
"Я не люблю своего почерка... Очень не люблю... Я собирала всё, что было у моих подруг написанного мной, - и уничтожала... Когда я в Царском Селе искала на чердаке в груде бумаг письма Блока, я, если находила что-нибудь написанное мной, уничтожала... Не читая - всё... Яростно уничтожала..."


Ревность Шилейко

Второй муж очень ревновал Ахматову буквально ко всем. Было время, когда он заставлял её, не распечатывая, сжигать все получаемые ею письма. Он даже запирал её дома, чтобы она не могла никуда выйти.

Ухаживания Мандельштама

Одно время Осип Мандельштам сильно ухаживал за Ахматовой. Анна Андреевна об этом вспоминала так:
"Он был мне физически неприятен. Я не могла, например, когда он целовал мне руку".
Мандельштам в это время часто ездил с ней на извозчике. Пытаясь избавиться от назойливого ухажёра, Ахматова сказала Мандельштаму, что им, во избежание сплетен, следует меньше кататься на извозчике. Позднее Ахматова вспоминала об этом эпизоде:
"Если б всякому другому сказать такую фразу, он бы ясно понял, что он не нравится женщине... Ведь если человек хоть немного нравится, женщина не посчитается ни с какими разговорами. А Мандельштам поверил мне прямо, что это так и есть..."


Встречи с А.А. Ахматовой. Вып. 12

(Продолжение следует)