Императорская Россия в лицах и фактах. Анекдоты, вып. 11


Анекдоты № 488 от 28.02.2009 г.


Нищенство Сенявина

Однажды, примерно в 1806-1807 году, сенатор Дмитрий Борисович Мертваго (1760-1824) сидел на своем балконе вместе с Сергеем Тимофеевичем Аксаковым (1791-1859), своим крестником, и, указав пальцем на прохожего, спросил:
"Видишь ли ты этого господина, который тащится по набережной, так гадко одетый?"
Получив утвердительный ответ, Мертваго продолжал:
"Это великий человек! Это нищий, которому казна должна миллион, истраченный им для чести и славы отечества. Это адмирал Сенявин!"
[Дмитрий Николаевич Сенявин (1763-1831).]

Мертваго окликнул Сенявина и пригласил его в дом, где они и беседовали более часа. Сенявин рассказал о своих бедах и надеждах. Аксаков видел, как Мертваго дал уходящему Сенявину какие-то деньги. Потом Мертваго рассказал Аксакову о заслугах адмирала в прошлом и бедственном положении Сенявина в настоящее время. Закончил свой рассказ Мертваго следующими словами:

"Сенявин доведен до того, что умер бы с голоду, если б не занимал денег, покуда без отдачи, у всякого, кто только дает, - не гнушаясь и синенькой. Но у него есть книга, где он записывает каждую копейку своего долга, и, конечно, расплатится со всеми, если когда-нибудь получит свою законною собственность".



О книгах в Москве

Как-то еще до войны 1812 года Константин Николаевич Батюшков (1787-1855) прогуливался по Москве, и вот что он увидел:
"Книги дороги, хороших мало, древних писателей почти вовсе нет, но зато есть Мадам Жанлис и Мадам Жевинье, два Катехизиса молодых девушек и целые груды французских романов - достойное чтение тупого невежества, бессмыслия и разврата. Множество книг мистических, назидательных, казуистских и пр."
В наши дни Батюшков смог бы написать почти те же самые слова, изменились бы только фамилии авторов.



Зазнавшийся наместник

До императрицы Екатерины II дошли слухи о том, что тульский наместник генерал-аншеф Михаил Николаевич Кречетников (1729-1793) очень загордился: окружил себя почти царской роскошью и горда держится с людьми, равными ему по положению при дворе. Императрица сообщила об этом Потемкину, а тот поручил генералу Сергею Лаврентьевичу Львову (1740-1812) проучить спесивого наместника. Львов блестяще справился со своим заданием.

В один из воскресных дней в приемной тульского наместника разыгралась следующая сцена. Перед толпой тульских граждан является важный наместник, окруженный сворой офицеров, адъютантов и различных чиновников. Благоговейная тишина сопровождает это действо. Вдруг какой-то человечек в невзрачной дорожной одежде вспрыгивает на стул в самом заднем ряду и, хлопая в ладоши, громко кричит:

"Браво, Кречетников, браво, брависсимо!"
Все изумленно уставились на нахала, но наместник почему-то сникнул и низко кланяясь подошел к незнакомцу с ласковыми словами:
"Как я рад, многоуважаемый Сергей Лаврентьевич, что вижу вас. Надолго ли к нам пожаловали?"
Но незнакомец продолжал аплодировать и просил Крчетникова
"воротиться в гостиную и еще раз позабавить его пышным выходом".
Кречетников совершенно растерялся, побледнел и униженно просил:
"Бога ради, перестаньте шутить, позвольте обнять вас".
Но Львов был неумолим:
"Нет! Не сойду с места, пока вы не исполните моей просьбы. Мастерски играете свою роль!"



Умей слушать

Екатерина II любила повторять:
"Глаз хозяина откармливает лошадей".
Императрица умела расспрашивать и выслушивать своих собеседников, и не обязательно самых остроумных или образованных. Она говорила:
"Разговор с невеждами иногда более научит, нежели разговор с учеными. Этим господам стыдно было бы не дать ответа и по таким вопросам, о которых они понятия не имеют. Они никогда не решатся выговорить эти два слова, столь удобные нам, невеждам: не знаю".



Пейте сивуху!

Говорят, что перед занятием Москвы французами писатель Сергей Николаевич Глинка (1776-1846) ездил по улицам на дрожках и стоя кричал:
"Бросьте французские вина и пейте народную сивуху! Она лучше поможет вам!"



Поздно!

Когда император Александр Павлович посетил Москву, в кабинете ему представлялись высшие чиновники города. Был среди них и директор московского почтамта Иван Александрович Рушковский (1763-1830). Когда император отпускал чиновника, он предупредительно у дверей сказал:
"Тут ступенька, смотрите, не упадите".
Но Рушковский уже зацепился за ступеньку и, падая, проговорил:
"Я уже упал, Ваше Величество!"



(Продолжение следует)