Боборыкин: рассказы Бунина о забытом писателе

Анекдоты № 483 от 24.01.2009 г.

Петр Дмитриевич Боборыкин (1836-1921) во второй половине XIX века был одним из наиболее известных российских писателей. Это был чрезвычайно образованный человек и очень плодовитый романист, имя которого теперь почти неизвестно российскому читателю. Боборыкин намного пережил свою литературную славу, и уже в начале XX века его имя стало одним из синонимов бездарного и плодовитого писателя. Хотя стоит заметить, что Боборыкин был пунктуально точен в описании деталей быта и прочих реалий современной ему эпохи.
Боборыкин много лет провел за границей, в совершенстве владел многими иностранными языками и был близко знаком со многими знаменитыми людьми.

Я хочу предложить вашему вниманию, уважаемые читатели, рассказы о Боборыкине, записанные Александром Васильевичем Бахрахом (1902-1985) со слов Ивана Алексеевича Бунина (1870-1953).

В Казанском университете Боборыкин изучал юриспруденцию, а затем увлекся химией. В Дерптском университете он прослушал полный курс на медицинском факультете, но экзаме6н сдавать не стал, а переехал в Петербург, где и сдал экзамен на кандидата административных наук, после чего всецело посвятил себя литературе.

Бунин:
“При жизни Тургенева Стасюлевич [Михаил Матвеевич (1826-1911)] считал своим долгом открывать январскую книжку "Вестника Европы" каким-нибудь новым тургеневским романом. Это был, так сказать, новогодний подарок читателю. С 1883-го года это почетное место в журнале досталось Боборыкину. Вот как он тогда расценивался...”

Но уже следующее поколение Боборыкина презирало, окрестив его "Пьером Бобо". Это прозвище и осталось за ним до конца жизни.

Бунин:
“У него была какая-то природная, не деланная барственность. Всегда чистенький, аккуратно одетый, холеный, всегда в белоснежной, туго накрахмаленной рубашке, а по вечерам неизменно в смокинге. Литературную Москву это тогда поражало”.

В Париже Боборыкин вошел в литературные круги и был близко знаком с Флобером, братьями Гонкурами и начинающим Мопассаном, которого он называл просто Ги. О Мопассане Боборыкин мог свысока рассказать Бунину:
“Да, знаете, молодой человек имел большие способности. Много обещал. Отчасти он, конечно, эти обещания оправдал, только - но это между нами - неуч был страшный!”

В другой раз он сообщал Бунину о своей встрече с Флобером:
“Встречаю как-то Флобера в фойе Большой Оперы. Разговор случайно зашел о Карфагене. Я и говорю ему:
“Вы бы, Флобер, прочитали то-то и то-то, это вам очень пригодится, а то документация ваша недостаточна”.
Он меня не послушал, видно, поленился, вот и Карфаген его вышел театральным”.

Отмечал Бунин книгу Боборыкина "Вечный город", о Риме, и считал, что о Риме конца XIX века мало кто был так хорошо осведомлен.
В Риме Боборыкин удостоился даже личной аудиенции у Папы.

Отмечая точность Боборыкина в описании деталей, Бунин сравнивал его с Эмилем Золя:
“У них вообще есть немало общего. Ненавижу такого рода сравнения, но все же скажу: Боборыкин - это русский Зола [так у Бунина]. Если вам нужно ознакомиться с каким-нибудь модным течением в купечестве, в литературе, в буржуазной или рабочей среде, с ее тенденциями, увлечением, с дамскими нарядами или криками моды, вообще с любыми мелочами эпохи восьмидесятых-девяностых годов, непременно почитайте Боборыкина. Он все передавал очень старательно, и материал это вполне добротный. Все же, вероятно, лучшее, что он создал, - а томов у него бессчетное количество, полки не хватит – нашумевший в свое время роман "Василий Теркин"”.

Бунин отмечал, что в своих разговорах Боборыкин был более блестящ, чем в писаниях, и очень любил поговорить – при нем было трудно даже слово вставить. По этой причине Боборыкин нигде не появлялся вместе со своей женой. Эта обаятельная бывшая артистка также очень любила поговорить, и они друг другу мешали.

О своей встрече с Львом Николаевичем Толстым Боборыкин, немного грассируя, рассказывал так:
“Толстой мне все опрощение проповедовал. Я ему и говорю: да, да, Лев Николаевич, это вам свои грехи надо замаливать и о будущем думать. А мне-то что, я не курил, не пил, с женщинами не знался. Я умру спокойно и постучусь в ворота Рая. Апостол Петр и спросит:
“Кто там?”
Я отвечу:
“Это я, Боборыкин!”
Он тогда сразу распахнет передо мной ворота и приветливо произнесет:
“А, пожалуйте, милости просим, Петр Дмитриевич!”
А вы грешили, ох как грешили, Лев Николаевич…”

Бунин отмечает, что, рассказывая о своих встречах, Боборыкин
“по-детски широко улыбался своим черепообразным лицом, морща маленький носик и сияя огромной лысиной”.

Некоторое время Бунин и Боборыкин жили в гостинице "Лоскутная" на одном и том же этаже. Как-то утром Бунин вместе с Андреевым [Леонид Николаевич Андреев (1871-1919)] и Скитальцем [Степан Гаврилович Петров (1869-1941)] возвращались после ночного кутежа в ресторане "Стрельна". Спутники Бунина были в поддевках, русских рубахах и полусапожках. В коридоре они встретили свежевыбритого "Бобо" в нарядной одежде. Боборыкин одобрительно приветствовал кампанию:
“И вы, значит, сегодня спозаранку…”
Немного смущаясь, Бунин ответил:
“Да мы еще и не ложились, мы из "Стрельны"”.
Боборыкин вначале не понял, потом удивился и, оглядев кампанию, мягко спросил Бунина:
“А что, это с вами - тоже писатели?”