Мнение о прусском министре
Однажды Екатерина II написала Гримму о прусском министре Герцберге:
"Эта скотина заслуживает, чтобы его порядком побили, - у него столько же познаний в истории, как у моего попугайчика…
Он не знает, что не только Полоцк, но и вся Литва производила все свои дела на русском языке, что все акты литовских архивов писались на русском языке и русскими буквами…
До XVII века не только в Полоцке, но и во всей Литве греческое исповедание было господствующим…
Глупый государственный министр…
Осёл".
История с Адмиралтейств-коллегией
К 1783 году большинство чинов Адмиралтейств-коллегии, а при Екатерине II это было уже очень серьезное учреждение, оказались обременены многочисленными долгами, и перспектив на их оплату не было никаких. Тогда они прибегли к обычному для России способу ликвидации долговых документов.
Какому? Правильно! К поджогу, к которому и сейчас прибегают в РФ при неожиданных ревизиях и серьезных проверках.
И вот в мае 1783 года здание адмиралтейства запылало. Прибывшие пожарники попасть в него не смогли, так как двери здания были наглухо закрыты. Чиновники же адмиралтейства занимались тем, что бросали папки с долговыми документами в огонь или в Неву – кому куда было удобнее. Потом они принялись спасать имевшиеся там... якоря.
Причины поджога были всем ясны, и об этом было доложено императрице, но она только рассмеялась и сказала виновникам пожара:
“Теперь, господа, ваши долги заплачены, и всякое сомнение в том вы смело можете называть выдумкою”.
Затем была проведена ревизия случившегося и выяснилось, что на ремонт здания и противопожарные меры требуется более 130 тысяч рублей. Тогда Екатерина велела перевести Адмиралтейств-коллегию в Кронштадт. Чиновникам такая перспектива совсем не улыбалась, и они своими бесконечными заседаниями по поводу переезда всячески затягивали дело. Наконец через год императрице было доложено, что переезд Адмиралтейств-коллегии в Кронштадт обойдется казне в девять миллионов рублей. Екатерина только махнула на проказников рукой и оставила все как было.
Побил и обманул
Находясь в Петербурге по служебным делам, генерал Иван Иванович Веймарн (1722-1792) обнаружил, что у него пропала шкатулка с драгоценностями и 1599 рублей денег. Он заподозрил в пропаже своего секретаря Гейдемана, тот отвергал обвинения, и генерал велел бить секретаря батогами, причем, трижды, так как упрямый Гейдеман ни в чем не сознавался, а после третьего биться даже полоснул себя ножиком.
А на следующий день шкатулку нашли в каретном сарае, вором оказался некий канцелярист, и Веймарн захотел как-то замять это дело. Но Гейдеман успел подать жалобу Императрице. Екатерина была возмущена и написала обер-полицмейстеру Чичерину (?-1782):
“Николай Иванович! Посылаю вам прилагаемую жалобу, чтобы вы немедленно расследовали дело и донесли мне. Если подобные жестокости совершаются в столице, на моих глазах, то что же могут позволять себе за 500 верст от меня?”
Чичерин и рад бы исполнить повеление императрицы, но связываться с влиятельным генералом ему тоже не хотелось.
Тем временем Веймарн заманил к себе Гейдемана и пообещал ему тысячу рублей за отказ от жалобы. Тот согласился и в сопровождении кавалеристов был отправлен оформлять мировую. Когда же Гейдеман вернулся, Веймарн заплатил ему только 600 рублей.
Зато Чичерин смог донести императрице, что инцидент полюбовно улажен.
Ерофеич
Когда граф Алексей Орлов тяжело заболел, и его положение стало критическим, так как официальные лекари не могли вылечить графа, его старший друг И.И. Бецкий (1704-1795) посоветовал обратиться за помощью к некоему Ерофеичу, служившему фельдшером при Академии художеств.
Ерофеич был самоучкой, но много поездил по России, бывал в Китае, и где-то в Сибири раздобыл толстенный лечебник, по которому и пользовал своих больных самыми простыми средствами и травами.
Ерофеич явился к графу Орлову, долго и внимательно расспрашивал того о болезни, ее возникновении, симптомах и течении, а потом сбегал домой, чтобы проконсультироваться со своим лечебником.
Принявшись за лечение графа, он повел дело столь успешно, что вскоре к удивлению всех окружающих граф Орлов полностью выздоровел.
Бецкий был в восторге, так как удалось посрамить официальных лекарей с медицинского факультета, которых он терпеть не мог.
Довольная Екатерина подарила Ерофеичу довольно приличную сумму денег и выпила рюмку за его здоровье.
А сам Ерофеич стал столь популярным в Петербурге лекарем, что быстро нажил очень приличное состояние.
Грабеж во время чумы
Во время московской чумы 1770 года полицейские офицеры должны были наблюдать за перевозкой и погребением умерших, а также отправлять заболевших в карантин. Многие из этих офицеров сумели прилично поживиться на чужом горе. Они мазали руки богатых горожан ляписом, а когда через некоторое время эти пятна становились синеватыми, несчастных объявляли зачумленными, их вместе со всеми домочадцами отправляли в карантин, а их имущество разграблялось. Одному богатому горожанину удалось откупиться от карантина за 300 рублей, но это было скорее исключение из правила.
Табак - левой
Графиня Александра Васильевна Браницкая (1754-1838) однажды поинтересовалась, почему императрица стала нюхать табак левой рукой. Екатерина ответила:
“Как царь-баба, часто даю целовать руку и нахожу непристойным всех душить табаком”.
Дайте знак!
Говорят, что у Екатерины II совершенно отсутствовал слух, ей, как говорится, медведь на ухо наступил. Но так как императрица стремилась слыть покровительницей различных искусств и наук, а, кроме того, ей было и неудобно из-за своего недостатка, то она каждый раз при исполнении музыкальных или вокальных произведений велела кому-нибудь из знатоков давать ей знак, когда надо аплодировать.
(Продолжение следует)
