Меншиков и часовой
Однажды в Кронштадте царь Петр лег днем немного передохнуть, и велел часовому никого к нему не пропускать. Вскоре явился князь Меншиков и хотел пройти к царю, но часовой его не пустил. Меншиков хотел пройти силой, но часовой его оттолкнул и пригрозил, что может и выстрелить. Обиженный Меншиков велел своему пажу донести, когда царь выйдет, и ушел.
Проснувшемуся царю Меншиков стал жаловаться на грубость часового. Петр, поинтересовался, знает ли часовой, кого он оттолкнул. Часовой ответил:
"Да, Государь: это князь Менщиков".
Тогда Петр спросил, а ударил бы он Меншикова прикладом, и за что.
Часовой ответил утвердительно:
"За то, что он хотел войти вопреки приказанию вашего величества".
Удовлетворенный царь велел принести три стакана водки и велел Меншикову выпить их друг за другом, последовательно повышая часового в чине вплоть до капитана.
Когда Меншиков уже решил, что самое худшее для него уже позади, Петр сказал:
"Теперь, Меншиков, ступай и снабди нового офицера всем нужным прилично его чину, чтобы через три дня он мог явиться ко мне в надлежащем виде. А впредь не смей обижать тех, кто исполняет свой долг, или это (при этом Петр поднял свою трость) научит тебя твоему долгу".
Часовому же Петр велел и впредь также строго исполнять свой служебный долг.
В церкви - молчать!
Петр I очень не любил, когда разговаривали во время богослужения, особенно в тех церквах, которые он постоянно посещал, т.е. придворной, Св. Троицы и некоторых других. Он завел в них постоянные кружки, в которые собирались штрафы с провинившихся. Знатный человек должен был положить в такую кружку не меньше рубля. Провинившихся простолюдинов Петр по выходе из церкви собственноручно колотил своей знаменитой тростью. В Александро-Невской лавре была вделана в стену железная скоба, к которой приковывали вторично провинившихся в разговорах.
Елизавета Петровна об отце
Императрица Елизавета Петровна так вспоминала о своем отце Петре I:
"Отцу моему доставляло большое удовольствие навещать нас с сестрою и вникать в наши занятия. Он никогда не уходил от нас, не дав какого-нибудь полезного совета. Он заставлял нас рассказывать, что мы выучивали в течение дня и, выслушивая нас, он приходил в такое восхищение, что целовал и делал нам иногда xopoшие подарки!.. Припоминаю, как батюшка часто говаривал, что охотно бы дал отрубить себе палец, чтобы перевоспитаться сызнова. На каждом шагу он убеждался в небрежении, с каким относились к его образованию. Однажды он удивил нас с сестрою, переведя страницу с французского. Как вы счастливы, воскликнул он, что в молодости приобрели все те познания, которых мне недостает!"
Мемуарист, сохранивший эти слова императрицы, далее вопрошает, почему же Петр I не уделял столько внимания образованию царевича Алексея.
Победа Синявина
Капитан Иван Акимович Синявин (?-1726) в начале Северной войны сумел захватить два шведских фрегата и прислал Петру письменное донесение об этом.
Петр был так доволен этим сообщением, что даже поцеловал подпись Синявина на письме. Когда же Синявин вернулся с захваченными кораблями, Петр лично встретил его, тут же произвел в контр-адмиралы и пожаловал за службу 10 тысяч рублей.
Крестился? Получи!
Один иностранец много лет служил в войсках у Петра в чине полковника, но никак не мог дослужиться до бригадира. Кто-то посоветовал ему принять православие, а в крестные отцы пригласить императора. Петр охотно принял приглашение. После церемонии отречения и крещения он представился Петру (своему крестному отцу, между прочим) и просил его милости и покровительства.
Ответ императора был шокирующим:
"Ты мне верно служил протестантом-полковником; боюсь, чтобы не стал служить иначе, сделавшись Русским полковником, ибо совершил отступничество. Чтобы избавить себя от неприятности быть когда-нибудь в необходимости наказать за неверность русского полковника, я увольняю тебя в отставку".
Смерть Лефорта
Когда умирал Франц Яковлевич Лефорт (1656-1699) его комнату и ближайшие помещения наполнили толпы рыдающих, причитающих и просто шумящих людей. Здесь были придворные и военные, его друзья и соперники. Это шум так досаждал умирающему Лефорту, что он приказал своему камердинеру привести к нему в комнату побольше музыкантов, особенно трубачей и литавристов. Под музыку такого оркестра он спокойно испустил свой дух.
(Продолжение последует)
