Высадившийся во время Венского конгресса с Эльбы Наполеон быстро шёл на Париж. Людовик XVIII в таком страхе и панике бежал из Тюильри, что оставил на столе текст тайного договора, заключённого им с Австрией и Англией и направленный против России. Хороши союзнички у нас были!
Наполеон поспешил прислать этот договор Александру, надеясь развалить коалицию. Но Александр лишь пригласил Меттерниха, показал ему этот договор и бросил бумагу в камин. Преступное великодушие!
Второй въезд Александра в Париж не был таким же веселым и радостным, как первый, и разочарованный непостоянством парижан император не стал так уж усердно ограждать город от буйства разъяренных немцев.
Вернувшись в Россию, Александр дал автономию Финляндии и конституцию Польше, не хуже чем в Европе. Дальше этого дело не пошло. Александр считал, что в России ещё нет людей, которые смогли бы провести либеральные преобразования, да и сам народ ещё не созрел для свобод. Правда, в 1818 году Новосильцев представил императору план конституционного преобразования России, но у плана оказалось слишком много противников, и Александр его отклонил.
Свое поведение царь оправдывал следующим образом:
"Я люблю конституционные учреждения и думаю, что всякий порядочный человек должен любить их. Но можно ли вводить их безразлично у всех народов? Не все народы готовы в равной степени к их приятию".
Русский народ, по мнению Александра, ещё не был к этому готов.
Можно еще было бы написать о мадам Крюденер и её влиянии на Александра, о Священном Союзе и последующих конгрессах, но это все не так уж и интересно.
Правда на Аахенском конгрессе в 1818 году некий Фортюнид подал императору прошение о принятии его на службу в качестве придворного шута, ибо только таким путём русскому царю представится случай услышать некоторые истины весьма горькие, но полезные.
На этом же конгрессе было решено вывести союзные войска из Франции. На последнем торжественном смотре союзных войск во Франции в конце того же года Александр строго сказал графу М.С. Воронцову:
"Следовало бы ускорить шаг!"
Воронцов на это ответил:
"Государь! Мы этим шагом пришли в Париж!"
На этом же конгрессе Александр выступил горячим сторонником запрещения торговли неграми! Вот так: русскими мужиками торговать можно, а неграми - нет!
В последние годы жизни императора внешняя политика России стала заложницей Священного Союза и его трактовки хитрым Меттернихом, который потребовал строгих мер по борьбе с крамолой революционного движения, в первую очередь строгой цензуры. Александр вяло протестовал, но тут пошло одно за одним: Занд убивает Коцебу, Лувель убивает герцога Беррийского, в Испании вспыхивает восстание. Кошмар какой-то!
Дальше - больше! На втором Варшавском сейме в 1820 году неблагодарные поляки стали требовать ответственности министров, реформы суда и отмены цензуры.
Александр едет на конгресс в Троппау, а здесь надо обсуждать вопрос о революции в Неаполе. Меттерних всех пугал ростом террора и революционных настроений, но Англия и Франция были не склонны вмешиваться в неаполитанские дела. Александр тоже не спешил давать своё согласие, хотя Меттерних пугал его возможностью существования каких-нибудь карбонариев и в России.
(Продолжение следует)