Незадолго до смерти Ахматова работала с Анатолием Найманом над переводами из Тагора. Однажды Найман читал свою часть работы, а А.А. отвлеклась и спросила:
"Это уже перевод или еще подстрочник?"
Однажды А.А. сокрушалась по поводу ударения в слове - "произнЕсенный" или "произнесЁнный":
"В моей жизни всего было по два: две войны, две разрухи, два голода, два постановления - но двойного ударения я не переживу".
Однажды в Доме творчества писателей некая женщина стала жаловаться Ахматовой, что ее знакомому писателю (достойному, разумеется, всяческого уважения) дали в Малеевке маленький двухкомнатный коттедж, в то время как бездарному секретарю Союза писателей там же предоставили прекрасный пятикомнатный коттедж. Когда дверь за дамой закрылась, А.А. сказала:
"Зачем она мне это говорила? Все свои стихи я написала на подоконнике или на краешке чего-то".
В комаровском Доме творчества во время обеда за одним из столов появилось шампанское: отмечался чей-то день рождения. Через некоторое время один из писателей с двумя бокалами направился к Ахматовой и попросил выпить в честь его дня рождения. А.А. резко ответила, что врач ей запретил. Писатель смутился и стал запинаясь напоминать, что они знакомы по совместному выступлению в 1936или 1937 году в НКВД. Ахматова вспылила:
"Вы сошли с ума! Вы просто не знаете, кто я такая".
Одного пожилого и известного ленинградского писателя накрыли в каком-то притоне, жена заявила, что не желает мыться с ним в одной ванне, и бедолагу сослали на несколько месяцев в Дом творчества. Узнав об этом, А.А. воскликнула:
"А я хочу мыться в одной ванне с ним?!"
Однажды Ахматову навестила дочь Шагала, которая напыщенно рассказывала о любви своих родителей к стихам А.А. Перед отъездом она спросила, не нужно ей ли чего-нибудь прислать. Тут А.А. вспомнила, что художник Леонид Зыков не может достать для работы пастель (краски), и попросила прислать. Через месяц из Парижа от Шагала пришел запрос, какую именно пастель желает А.А.: может быть что-то из ранних или какую-нибудь конкретную вещь. Пришлось А.А. срочно сообщать в Париж, что речь идет о красках.
Как-то при Ахматовой про одно письмо, шедшее из-за границы два месяца, сказали, что оно шло пешком. А.А. тут же отозвалась:
"И неизвестно с кем под ручку".
За исключением автомобилей, Ахматова очень сдержанно относилась к технике, так что в 1929 году в Гаспре какие-то физики даже шутили:
"Не давайте Анне Андреевне в руки бинокль, взорвется".
Но на автомобиле А.А. любила прокатиться. Об одном из таких маршрутов она вспоминает в письме:
"Вы знаете фокус со Смольным? Если медленно ехать по площади мимо собора, он начинает кружиться, а угол зрения остается один и тот же".
(Продолжение следует)
