За месяц до кризиса
Мировой кризис 1929 г. больнее всего ударил по Германии, но до самого краха никто ничего
не подозревал. В стране господствовали настроения, которое лучше всего можно выразить
словами президента нью-йоркской биржи, который за месяц до кризиса заявил:
"По-видимому, мы уже навсегда покончили с экономическими циклами, какими мы их знали
прежде".
Канцлером?
При первом свидании Гитлер не произвел на Гинденбурга никакого впечатления. Он сказал:
"Этого человека назначить канцлером? Я его сделаю почтмейстером - пусть лижет марки с
моим изображением".
Социалисты не нужны!
24 марта 1933 года большинство рейхстага, 441 голос против 94, приняло решение о предоставлении
канцлеру Гитлеру чрезвычайных полномочий на четыре года. После этого Гитлер обернулся
к скамьям социалистов и крикнул:
"А теперь вы мне больше не нужны!"
Напоминаю, что в этот момент национал-социалисты имели в рейхстаге 288 мандатов,
социалисты - 118, коммунисты - 81, остальные - 52 мандата.
Муссолини и Гитлер_1
14 июня 1934 года Муссолини в Венеции встречался с Гитлером. Увидев своего гостя, сошедшего
с самолета, Муссолини шепнул своему адъютанту:
"Он мне не нравится".
Муссолини и Гитлер_2
После переговоров Муссолини выразил свое впечатление о госте двумя словами - "болтливый монах".
Папа?
В мае 1935 года Лаваль посетил Москву. На переговорах со Сталиным он спросил:
"Не могли бы вы сделать что-нибудь для поощрения религии католиков в России? Это бы очень
мне помогло в делах с папой!"
Сталин воскликнул:
"Папа, а сколько у него дивизий?"
Болтливый Лаваль
Все же ограниченный франко-советский пакт был заключен, но на обратном пути Лаваль
остановился в Кракове и присутствовал на похоронах Пилсудского. Там он встретился с
Герингом и вел с ним самые сердечные беседы, в которых неоднократно выражал неприязнь и
недоверие как к Советам, так и к Сталину. Немцы сумели эти высказывания моментально довести
до сведения Сталина.
У Стены плача
После символического визита первого президента ФРГ в Иерусалим наступил перелом в международном отношении к Германии. По этому поводу Г. Марсель написал:
"Когда Аденауэр встал на колени у Стены плача (в Иерусалиме), немецкая нация поднялась с колен".
(Продолжение следует)
