Известный коллекционер М.С. Лесман беседовал с А.А. Ахматовой (которую я дальше буду называть А.А.) в начале 60-х годов.
Лесман спрашивает:
"Слышали ли вы, что Николай Степанович написал в тюрьме поэму, и где может быть рукопись?"
А.А.:
"Вероятно, враньё. Я об этом не слыхала. Он был арестован 3 августа и расстрелян 25 августа. За это время им было послано три открытки: одна Вольфсону (И.Я. Вольфсон - журналист), кажется, с просьбой получить или выдать деньги и две открытки Анне Николаевне Гумилёвой. В одной из открыток Гумилёв сообщает, что написал два стихотворения".
[Известна также открытка, посланная Гумилёвым руководителям дома литераторов еще из дома предварительного заключения.]
Лесман спрашивает про А.Н. Гумилёву, про внешность и рост Анны Николаевны.
А.А. отвечает, что она была хорошенькая, среднего роста. Затем уклоняется от продолжения неприятного ей разговора:
"Меня это мало интересовало..."
На вопрос, сохранила ли Анна Николаевна рукописи Николая Степановича, Ахматова отвечает, что точно знает, что всё продано в Пушкинский дом, а сама Анна Николаевна (девичья фамилия Энгельгардт) умерла в блокаду.
Однажды Лесман заметил, что в поэтических кругах Ходасавича будто бы не любили.
А.А. возражает:
"Это говорит Андрей Белый, и говорит неверно... Просто Ходасевич очень мало жил в Петербурге, и мы его мало знали, но говорить о том, что мы его не любили, - совершенно неправильно".
Потом она вспомнила один давний разговор с Ходасевичем:
"Владислав Фелицианович сказал:
"Сологуба я бы печатал всегда, вас (Ахматову) - часто, себя - иногда или изредка".
Присутствовавшая при этом разговоре одна особа (поэтесса Анна Дмитриевна Радлова) спросила:
"А меня?"
Ходасевич быстро ответил:
"Никогда!"
Ну, про меня он тоже сказал так потому, что я была рядом".
Зашёл разговор о смерти Анастасии Николаевны Чеботаревской, жены Ф.К. Сологуба.
А.А.:
"А знаете ли вы причину её самоубийства?"
Лесман:
"Да, знаю".
А.А.:
"Нет, вы ничего не знаете".
Лесман:
"Ну как же, Анна Андреевна, по моей просьбе близкая родственница Анастасии Николаевны записала мне историю её самоубийства во всех подробностях".
А.А.:
"Ах, это вам Черносвитовы (родственники Чеботаревской) рассказывали! Они изо всех сил стараются скрыть истинные причины самоубийства Чеботаревской. Так часто бывает, так было и со смертью Пушкина. Ведь многие люди, близкие поэту, знали истину, но в оставленных документах-воспоминаниях, письмах они говорят правду только до какого-то момента, а затем - точка. И дальше - молчание..."
Далее А.А. рассказала, что причиной самоубийства была несчастная любовь Чеботаревской к человеку, который не разделял её чувства, не давал ей никаких надежд и даже поводов. А.А. вспоминала:
"Однажды Оля (Ольга Афанасьевна Глебова-Судейкина - ближайшая подруга Ахматовой) и я остались у Сологубов ночевать. Анастасия Николаевна, сидя у меня на кровати, полночи рассказывала нам о своей любви..."
Вскоре "герой" её романа уехал из Ленинграда, и Чеботаревская не смогла пережить разочарования.
Затем А.А. продолжала:
"А сейчас я расскажу вам такое, после чего вы всю жизнь будете презирать меня".
Зимой того же 1921/22 года Сологуб, уже переехавший на Ждановку, пригласил Ахматову и Судейкину к себе на день рождения А.Н. На накрытом столе стоял прибор и для неё, т.к. Сологуб не хотел верить в смерть своей жены и постоянно ждал её появления. У окна, выходившего на Ждановку, Судейкина пересказала Ахматовой странный сон, виденный ею в прошлую ночь. Будто бы она стоит с Чеботаревской у этого самого окна и та, показывая рукой за окно, говорит:
"Я там".
Как известно, весной, когда вскрылся лёд, тело Анастасии Николаевны действительно было найдено у Петровского острова близ дома Сологуба.
На столе лежал недавно вышедший очередной том "День поэзии". Лесман спросил, согласна ли А.А. с тем, что во всём сборнике нет ни одного автора, обладающего крупным дарованием. А.А. перестала улыбаться и сухо заявила:
"Это неверно. В Ленинграде есть четыре поэта: Бродский, Найман, Бобышев и Рейн".
Лесман:
"А.А., а вот когда кончился акмеизм..."
А.А.:
"Пока я жива, акмеизм не кончился!"
По поводу известного стихотворения Блока ("Красота страшна" - вам скажут...") А.А. сказала:
"Я никогда не носила шали!"
Выражала А.А. недовольство портретом Н. Альтмана:
"Я никогда не была такой худой!"
(Продолжение следует)
