Сталин, деятели искусства и другие... Вып. 2


Анекдоты № 248 от 15.05.2004 г.


Заседание отменяется...

Во время обсуждения кандидатов на соискание званий лауреата Сталинских премий в Кремль не явился Александр Фадеев. Сталин спросил у своего секретаря:
"Где он?"
Поскребышев ответил:
"Прихворнул".
Сталин усмехнулся: он знал, что это означает очередной запой у писателя. Потом Сталин поинтересовался:
"А Тихонов где?"
Поскребышев ответил:
"Болен".
Сталин удивился:
"Что, и этот страдает?"
Поскребышев возразил:
"Нет, нет, простуда. Ему не разрешили приехать врачи..."
Сталин спросил:
"Хорошо, а кто же будет докладывать вопрос о премиях? Видимо, товарища Фадеева не волнует судьба писателей и артистов, которые ждут награды за свой труд? Или он обиделся на мои замечания?"
Сталин продолжал:
"Значит, следует понимать так, что сегодня мы работать не сможем?"
Поскребышев доложил:
"Прибыл ответственный секретарь комиссии Фадеева, товарищ Сталин. Его фамилия Кеменов".
Сталин недоуменно пожал плечами:
"Кеменов, говорите? Ответственный секретарь?"
Повернувшись к членам Политбюро, Сталин заметил:
"Накануне крушения Римской империи патриции предавались развлечениям, передав право управлять государством юным вольноотпущенникам. Похоже. А? Заседание отменяется..."



"Болезнь" Фадеева

А Фадеев занедужил после предыдущего заседания комиссии, когда Сталин спросил Фадеева, известно ли ему, что один из выдвинутых их, первым секретарем Союза [писателей], на премию - литератор с русской фамилией, - на самом деле является евреем?
Дело происходило в разгар борьбы с космополитизмом.
Фадеев ответил, что ему об этом известно, но ведь партия учит пролетарскому интернационализму; важно, чьему делу служит творчество мастера, какой идее... Сталин спросил:
"А вам известно, что этот мастер был репрессирован в свое время как враг народа?"
Фадеев ответил:
"Да, товарищ Сталин, но мы знаем и то, что этот литератор прошел фронт, удостоен правительственных наград, ранен, искупил свою вину кровью..."
Сталин усмехнулся:
"Смотрите, вы внесли предложение, вам его и отстаивать..."
Вот после этой усмешки вождя Фадеев и заболел.



Утверждение кандидатов

Через два дня опухший Фадеев прибыл в Кремль. Сталин просмотрел список лауреатов Сталинской премии, который ему передал Фадеев, и поинтересовался:
"Здоровье поправилось? Врачи помогли?"
Фадеев глухо ответил:
"Да, теперь всё в порядке".
Сталин участливо промолвил:
"Вы берегите себя, Александр Александрович. Вы нам нужны, мы вас ценим..."
Фадеев поблагодарил:
"Спасибо".
Сталин же удивленно спросил:
"А где же ваш кандидат, которого вы так мужественно защищали?"
Мрачный Фадеев ответил:
"Мы решили вычеркнуть его, товарищ Сталин: действительно, еврей... Сейчас, видимо, не стоит акцентировать эту проблему... Да и потом был врагом народа, это и кровью не смоешь - навечно..."
Сталин удивился:
"Разве? Странно..."
Он повернулся к членам Политбюро:
"И потом: что значит "еврейская проблема"? У нас нет и не может быть такой проблемы... Космополиты? Да, проблема. Шпионский "Джойнт" - да, проблема. А еврейской проблемы нет и не будет! Как может быть еврейская проблема в стране, где существует Еврейская автономная область, родина всех советских евреев?! В прошлый раз я выдвинул свои доводы, дискутируя предложенную вами кандидатуру лишь потому, что мне казалось целесообразным дать вашему подшефному Сталинскую премию третьей степени, но не второй, как настаивали вы... Есть возражения?"
Сталин посмотрел на членов Политбюро и вписал фамилию писателя в список своим синим карандашом.



О положении дел в советском кинематографе

Как-то в конце сороковых годов ко Дню Военно-Воздушного Флота должен был выйти фильм "Жуковский" (не поэт). Фильм был вовремя закончен, и коробки с лентами лежали у председателя кинокомитета Большакова. Сталин же в эти дни отдыхал на Кавказе, и связываться с ним по телефону по таким пустякам было не принято.

Большаков бегал по кабинетам различных начальников и спрашивал, как поступить. Фильм хотелось выпустить к празднику, но кто даст разрешение на его выпуск? Если же дожидаться возвращения Сталина из отпуска, то удачный момент для выхода фильма будет упущен.

Молотов от совета воздержался, а Берия хмыкнул:

"Ты же министр, тебе и карты в руки! Принимай инициативное решение".

Решив, что Берия сказал так неспроста, Большаков подписал приказ о выпуске фильма на экраны. На улицах всех городов были вывешены афиши о выходе нового фильма, об этом неоднократно сообщили по радио, а в газетах появились восторженные рецензии на картину. Никто же не знал, что фильм мог выйти без санкции вождя.

После премьеры фильма с Кавказа от Сталина поступила телеграмма с просьбой поставить на повестку дня вопрос:

"О положении дел в советском кинематографе".
Большаков понял, что он погиб.

Вечером в день возвращения Сталина Большакова вызвали в Кремль. В кабинете Сталина его усадили за маленький столик у двери, а за большим дубовым столом сидели Молотов, Каганович, Берия, Маленков и Ворошилов. Сталин, как обычно, расхаживал по кабинету.

Сталин тихо спросил:

"Товарищ Большаков, нас интересует только один вопрос: каким образом на экранах страны появился новый художественный фильм "Жуковский"?
Конкретно: кто из руководства смотрел эту работу, когда, какие высказал замечания?
Ещё конкретнее: кто дал санкцию на выпуск этой картины в свет?"

Побледневший Большаков начал медленно подниматься, и Сталин махнул ему рукой:

"Да вы сидите, товарищ Большаков, сидите..."

Однако Большаков стоял и умоляюще глядел то на Молотова, то на Берию, но те что-то сосредоточенно писали на листочках бумаги. Тогда он промямлил:

"Товарищ Сталин... Мы тут посоветовались..."
Он запнулся и продолжал:
"Мы тут посоветовались и решили..."
Сталин изумлённо повернулся к Большакову:
"Вы тут посоветовались?"
Он недоумённо пожал плечами:
"Значит, вы тут посоветовались... Хм... А посоветовавшись, решили..."
Сталин тихо подошел к двери и тихо продолжал:
"Они посоветовались и решили... Они тут всё решили, посоветовавшись..."
Стояла жуткая тишина. Сталин открыл дверь кабинета и задумчиво обернулся:
"Итак, вы тут посоветовались... И решили..."
С этими словами Сталин вышел. Берия что-то продолжал писать, а бледный Большаков мучительно ожидал развязки. Вдруг дверь отворилась, Сталин заглянул в кабинет и улыбнулся:
"И - правильно решили..."

Когда дверь закрылась, поднялся Маленков, откашлялся и сказал:

"Товарищи, вопрос о положении дел в советском кинематографе можно считать рассмотренным..."