К.Н. Батюшков
являлся одним из предтеч "Арзамаса", где он
получил прозвище
Ахилл , что при его малом росте должно было подчеркивать мощь творческого дарования. Жизнь этого поэта и писателя сложилась трагически: в 35 лет он сойдет с ума, но умрет только через 33 года.
Современники называли его "русским Тассо", ибо еще в 1808 году он написал стихотворение "К Тассу", а в 1817 - элегию "Умирающий Тасс". Он как будто видел сквозь судьбу этого несчастного итальянского поэта свои будущие бедствия.
В 1813 году перед отбытием в действующую армию Батюшков написал пародию "Певец в Беседе любителей русского слова". Из Дрездена, Главной квартиры русской армии, Батюшков в качестве адъютанта генерала Раевского совершает весь поход из Саксонии до Парижа. Затем он посещает Лондон, Стокгольм и летом 1814 года вместе с Блудовым возвращается на родину.
Война изменила Батюшкова: он полностью забросил пародии, почти перестал сочинять эпиграммы, и трудился, в основном, над критическими статьями и историко-публицистическими эссе. В своей вступительной речи Батюшков "отпевал" секретаря Российской академии П.И. Соколова, но эта речь не сохранилась.
Вхождение в "Арзамас" не помешало дружеским отношениям Батюшкова с Олениным и Гнедичем. Когда в 1817 году Оленина назначили президентом Академии художеств, из всех арзамасцев только Батюшков приветствовал его избрание шутливыми стихами.
Весь 1816 год Батюшков прожил в Москве, но прислал в "Арзамас" свое сочинение "Вечер у Кантемира", которое было прочитано 6 января 1817 года. В этом сочинении он под видом беседы между Монтескье и Кантемиром, который был русским послом в Париже в середине XVIII века, рассуждал о судьбах петровских реформ, о путях развития России, а также и о спорах "Беседы" и "Арзамаса".
Собрания сочинений
В 1815-1816 годах Жуковский издал собрание своих сочинений. Вслед за ним, осенью 1817 года, два тома своих "Опытов" издал и Батюшков. Стихи и статьи этих двух поэтов, собранные в одном месте, произвели сильное впечатление на современников.
Очень быстро появилась на свет и большая статья Уварова, не только приветствовавшая выход в свет собраний сочинений Батюшкова и Жуковского, но и дававшая критический разбор творчества этих поэтов, разбор подробный и благожелательный. Пальму поэтического первенства среди всех российских поэтов Уваров безусловно отдавал Жуковскому, но и Батюшкова он не смог назвать вторым. Уваров писал:
"...ценители затрудняются определить место Батюшкова, про которого можно сказать non secundus sed alter (не второй, но другой)".
Вернемся немного назад.
Дружеские общества
В восьмидесятые годы XVIII века в Москве существовало Дружеское ученое общество, которое открывало типографии, переводило и издавало книги, выпускало журналы, а также содержало и поддерживало молодых стипендиатов, из которых выходили молодые педагоги и переводчики. Членами этого общества были многие известные научные деятели того времени: Н.И. Новиков, И.Г. Шварц, И.В. Лопухин, М.М. Херасков, И.П. Тургенев, А.М. Кутузов, Н.М. Карамзин и другие, всего более пятидесяти человек.
В начале 90-х, во время гонений на масонов, Дружеское ученое общество прекратило свое существование. После воцарения Павла Петровича многие участники этого бывшего общества опять собрались в Москве, но их деятельность уже не носила старых форм и никаких обществ они уже не создавали.
Зато в доме попечителя Московского университета Ивана Петровича Тургенева стала собираться молодежь: Андрей и Александр Тургеневы, Жуковский, Мерзляков, Воейков, братья Кайсаровы, Родзянко... Они образуют Дружеское литературное общество, которое как бы перенимает эстафету просвещения от старшего поколения.
Обращает на себя внимание слово "Дружеское", присутствующее в названиях обоих обществ. Некоторые из деятелей этого литературного общества позднее станут организаторами и учредителями "Арзамаса", а такие жанры поэзии, как дружеское письмо и дружеское послание, в начале XIX века станут в России одними из самых популярных.
Но это я так, отступление в сторону, но на тему... Ведь, знакомые же лица!
Н.М. Карамзин
приехал в Петербург в самом начале 1817 года. Он хотел получить разрешение печатать свою "Историю" без цензуры, а это мог разрешить только император. Кроме того, для издания подобного труда требовались большие деньги, которых у писателя не было.
Шесть недель Александр I не принимал писателя, до тех пор, пока тот не нанес визита всесильному временщику Аракчееву. В это время Карамзин читал избранные главы своей "Истории" друзьям и знакомым. Он остановился в доме Екатерины Федоровны Муравьевой, в котором на слушания дважды собирались и арзамасцы: они произвели на Карамзина самое благоприятное впечатление.
Симпатия оказалась взаимной, и арзамасцы решили почтить писателя. На одно из заседаний Общества, кроме Карамзина, были еще приглашены Александр Николаевич Салтыков, Михаил Александрович Салтыков и Юрий Александрович Нелединский-Мелецкий. По предложению Жуковского, все они, вместе с отсутствующим Дмитриевым, были избраны почетными членами, или почетными гусями, "Арзамаса".
Почетные гуси
не были частыми посетителями "Арзамаса", им не присваивали почетных кличек и в протоколах Общества они, как правило, не расписывались. Лишь несколько раз встречается в протоколах подпись почетного гуся М.А. Салтыкова.
Александр Николаевич Салтыков,
сын фельдмаршала Н.И. Салтыкова, был сенатором и членом Государственного совета. В детстве он воспитывался вместе с будущим императором Александром Павловичем, но затем между ними пробежала черная кошка, и их отношения долго еще оставались весьма прохладными.
Михаил Александрович Салтыков,
его однофамилец, при Екатерине II получил звание полковника и был близок к Потемкину. При Павле I он попал в опалу, но с воцарением Александра I был возвращен на государственную службу и в 1812 году назначен попечителем Казанского учебного округа, где ввел довольно либеральные порядки, которые будет долго изгонять его преемник на данном посту Магницкий. М.А. Салтыков был довольно просвещенным человеком, дружил со многими арзамасцами, а в 1825 году его дочь, Софья Михайловна, станет невестой Дельвига.
Юрий Александрович Нелединский-Мелецкий
родился еще в середине XVIII века и был самым старшим из почетных членов "Арзамаса". Он был давним другом Карамзина и Дмитриева, писал камерные стихи и задушевные песни. Одну из них, наверняка, слышали и вы, уважаемые читатели:
"Выйду ль я на реченьку".
Иван Иванович Дмитриев,
поэт и баснописец, в те годы жил в Москве, на питерских заседаниях "Арзамаса" не присутствовал, и с беседчиками лично не полемизировал. Однако своими темпераментными разговорами он часто воодушевлял московских арзамасцев, особенно Вяземского, к активным боевым действиям. Трудно точно установить, сколько желчных эпиграмм было написано под прямым воздействием бесед с Иваном вановичем.
(Продолжение следует)
