Сила Малевича
Однажды хозяйка дома, где гостил Малевич, попросила его распрямить немного погнувшуюся кочергу. Художник, обладавший огромной силой, через несколько секунд вернул хозяйке совершенно ровный чугунный прут. Та опешила:
"Пан Казимир! Да как же этим угли выгребать?.."
Художник опомнился:
"Ах, угли!"
Он как соломинку согнул руками толстый прут, постучал по нему молотком и подал хозяйке готовую кочергу.
Слух Филонова
Художник Павел Филонов жил в маленькой и темной комнате на Васильевском острове, а напротив через дорогу находился трактир. Весь день до глубокой ночи из трактира раздавались бравурные мелодии и шум гуляющей публики. Филонова однажды спросили, как он может работать в таком шуме и почему не переедет. Художник ответил:
"Привык я к своей комнатенке. Она дешевая, и хозяйка соглашается подождать, когда нет денег. Но работать под пронзительные, режущие звуки было невозможно. Тогда я нашел выход: заставил себя не слышать их. Я глохну на время работы! Пока работаю, я ничего не слышу. Когда кончаю писать - слух возвращается, но слышу я хуже, чем прежде".
Зощенко и управдом
У Михаила Зощенко не сложились отношения с управдомом. Как рассказывал писатель:
"Этакий плюгавенький рыжий человечек просто сживал меня со свету. Можно было подумать, что он и за человека меня не считал. Наплевать ему было на то, что я писатель. Придирался ко мне по любому поводу, разговаривал в таком презрительном тоне, что я просто терялся".
Однажды Горький спросил Зощенко:
"Довольны ли вы своим бытом, Зощенко?"
Зощенко, с целью рассмешить Горького, рассказал, что все было бы хорошо, но его допекает управдом. Горький сокрушенно покачал головой:
"Вот уж как с этим бороться - не знаю".
Каково же было удивление, и даже испуг Зощенко, когда через несколько дней он открыл дверь на какой-то робкий звонок в квартиру и увидел, что у порога стоит на коленях его управдом. Зощенко закончил свой рассказ так:
"Он ничего не говорил, а просто с мольбою смотрел на меня... Смешно?"
Бабель и съемки фильма
На одесской кинофабрике должен был ставиться фильм по сценарию Бабеля "Беня Крик". Однажды писателю передали следующее письмо, полученное кинофабрикой:
"Дорогие товарищи киносъемщики! Мы прослышали, что вы будете делать картину за нашу знаменитую Молдаванку. Так обязательно вызовите тетю Песю с Костецкой. Она куриная торговка с Нового базара. Без тети Песи ваша картина не будет стоить ни копейки. Тетя Песя отмочит вам такие коники, что от смеха вас схватят колики.
С почтением молдаванские старожилы".
Есенин и имажинисты
Осенью 1924 года Есенина спросили:
"Вы разошлись с имажинистами или не разошлись? В Москве говорят по-разному".
Есенин ответил:
"Разошелся. Это твердо".
Естественный вопрос:
"Почему?"
Есенин немного подумал:
"Они считают себя деклассированными, а я - сын крестьянина... Я никак не могу считать себя деклассированным..."
Гольденвейзер и его ученица
Когда одна из учениц знаменитого пианиста А.Б.Гольденвейзера сыграла похоронный марш Шопена слишком живо, он заметил:
"Во времена Шопена автобусов еще не было".
Ложе Багрицкого
В начале двадцатых годов в Одессе на улице Петра Великого в одном из залов опустевшего дома собирались поэты: Эдуард Багрицкий, Юрий Олеша, Валентин Катаев, Илья Ильф, Семен Кирсанов и другие. В этом то зале, в котором из всей обстановки был только рояль "Стейнвей", и жил Багрицкий, используя рояль в качестве кровати.
Много позже в Москве в зале Дома Герцена у рояля стоял Багрицкий и машинально поглаживал его полированную крышку. Олеша заметил это, подошел и сказал:
"Я вижу, Эдя, что тебя манит знакомое лоно?"
Багрицкий, взглянув на золотые буквы фирмы рояля, ответил:
"Что ж, я не отказался бы сбросить десяток лет с плеч. Только этот [рояль] будет маркой пониже".
Олеша возразил:
"Не беда, зато твоя марка теперь повыше..."
Псевдоним Катаева
Однажды в какой-то шумной литературной компании присутствовали Олеша и Катаев. Катаев вскоре сослался на неотложные дела, попрощался и ушел. Олеша сказал ему вслед:
"Старик Собакин..."
Все решили, что это прозвище Катаева, данное ему из-за резкости его характера. Однако вскоре выяснилось, что под таким псевдонимом Катаев публиковал свои фельетоны, причем в следующем написании:
"Старик Саббакин".
Картежник Олеша
Однажды Олеша и Маяковский с приятелями пришли на квартиру к Николаю Асееву, который жил в большой комнате на девятом этаже дома у Мясницких ворот. Завязалась игра в карты, в девятку. Олеша сидел рядом с играющими, а перед ним лежала толстая пачка денег. Маяковский спросил:
"Ого! Откуда такое богатство?"
Олеша ответил:
"Получил гонорар и взял аванс".
Маяковский продолжал допрашивать:
"Если получил гонорар, то зачем понадобился аванс?"
Олеша объяснил:
"Жена на курорте, просила прислать побольше денег".
Маяковский строго сказал:
"Как же вы смеете садиться за карточный стол?"
Олеша промолчал.
Маяковский же продолжал в том же тоне:
"Предупреждаю, я вас обыграю и буду безжалостен".
Олеша возразил:
"Ну, исход игры заранее никогда не известен".
Маяковскому феноменально везло, и, выигрывая у Олеши, он приговаривал:
"Так вам и надо! Это будет для вас хорошим уроком".
Кончилось все тем, что Маяковский действительно выиграл у Олеши все его деньги.
Утром Маяковский позвонил Олеше и пригласил к двенадцати часам в редакцию "Комсомольской правды". Когда Олеша пришел, Маяковский вывел его в коридор и протянул деньги:
"Вот что, Олеша, получайте полностью ваш проигрыш".
Олеша отступил на шаг:
"Что вы, Владимир Владимирович! Кто же берет обратно свой проигрыш!?"
Маяковский был непреклонен:
"Не смейте спорить! Мы с вами, слава Богу, не гусары. Сейчас же идите на телеграф и отправьте деньги жене".
