Купец Силин
был крепостным у Нарышкина, но внес за себя 5000 рублей и получил вольную. Потом он записался в купцы и занялся торговлей лесом, скотом и салом, причем годовой оборот его превышал пятьсот тысяч рублей. Он любил выражаться ритмической прозой. Вот некоторые образцы его изречений. Говоря о внутренней торговле, он утверждал, что для русских самой выгодной является торговля продуктами сельского хозяйства. Про такую торговлю он говорил:
"Если от ней не будешь миллионщиком в один год, то не будешь тотчас и банкрутом, то есть плутом . Торговать же с немцами у порта все равно, что ловить за хвост черта . Немцы торговлю свою ведут по газетам , да по приметам , а нам нет прибыли в этом ".
На вопрос, не принесет ли война с Наполеоном убытков его торговле, он отвечал:
"Что война, что мир , а купцу все пир . Вот изволишь видеть сударик ты мой, убытки-то нашему брату не от войны, а оттого, что иные или не по силе забираются , или не по карману проживаются , на войну только ссылаются , а на поверку выходит, что если купец не глупец , так не пуст и ларец ".
Он же говорил о всеобщей ненависти народа к Наполеону:
"На Москве народ больно ершиться стал: купцы в городе калякают, что мы-де лавки побросаем и все поголовно пойдем, а уж этого врага прицепим черту на рога ".
Такой, вот, был мыслитель!
Граф Федор Андреевич Остерман
отличался чрезмерной рассеянностью, о которой было всем известно, и которая вошла в предания.
Рассказывают, что однажды граф приехал в присутствие, держа в руке вместо шляпы ночной горшок.
Однажды граф принял одного известного и знатного посетителя за некую барыню, стал обличать его мотовство и распутство и грозил отдать в опеку.
Однажды в доме у своих друзей граф поднял на руки хозяина вместо его внука и очень удивлялся, что за неделю мальчик мог так потяжелеть.
Прокурор Тимофей Григорьевич Миславский,
который был известен под прозвищем Тимоша, судился с асессором розыскной палаты Вележевым из-за коровы. Процесс продолжался восемь лет, дело доходило даже до сената, а окончилось все тем, что корову признали не принадлежащею ни тому, ни другому.
Братья Михнины
имели некоторое состояние и жили очень дружно. Но до своей женитьбы отличались чрезмерной скупостью. Вся цель их предполагавшейся женитьбы, кроме надежды на приданое невест, состояла в расчете на то, что больше не придется платить работницам. С этой целью они в один и тот же день и час, в одной церкви венчались на бабушке и ее внучке, причем невест выбирали по жребию: кому кто достанется. Однако они обманулись в своих расчетах: не на тех женщин напали! Вместо экономии они были вовлечены в изрядные издержки, о которых рассказывали всем своим знакомым с самым унылым выражением на лицах.
Поэт Алексей Федорович Мерзляков
был и оригинальным мыслителем. Например, он утверждал, что действительная сила красноречия заключается не в уме оратора, не в логике, знаниях или даре слова, а
"единственно в собственном неколебимом убеждении того, в чем других убедить желаешь. Не знай ничего, имей какой хочешь орган и выговор, но будь проникнут своим предметом, и тогда будешь иметь успех, иначе со всеми твоими качествами ты останешься только простым школьным ритором".
Мерзляков и литератор
Одному начинающему литератору, который собирался писать поэму, Мерзляков посоветовал:
"Метишь в Хераскова, любезный!? Лучше напиши хорошую песню: скорее доплетешься до бессмертия".
Вообще, он утверждал,
"что страсть к большим литературным трудам - несомненный признак мелкого таланта, точно так же, как и страсть к необдуманным колоссальным предприятиям - резкий признак мелкой души: то и другое доказывает только неясное сознание своей цели и заблуждение самолюбия".
Актриса Дальберг
умела очень ловко вертеть своими поклонниками и покровителями. Всю столицу обошла история, когда она заставляла своего покровителя X платить за подарки, которые ей делал покровитель Y; а покровитель Y в свою очередь давал деньги на содержание ее покровителя Z. И это была не единичная такая проделка известной актрисы.
Скромная просьба
К одному сенатору обратилась одна богатая вдова из провинции, которая добивалась какого-нибудь почетного звания, для того чтобы открыть роскошный дом и "покормить Петербург". Сенатор спросил ее, какого именно звания она желает? Вдова скромно отвечала:
"Да мне хочется быть при дворе, например, хоть бы фрейлиною".
Сенатор озадаченно переспросил:
"Фрейлиною?"
Но тут же проявил верх дипломатичности:
"Впрочем, на милость образца нет!"
