Портрет Державина
Итальянский живописец Тончи прожил болшую часть жизни в России и был женат на старшей дочери князя И.С.Гагарина. В 1801 году он написал известный портрет Державина, который вызвал восторги современников, как портретным сходством с оригиналом, так и качеством живописи. Тончи ни за что не хотел писать Державина в парике, а Державин не соглашался, чтобы его писали плешивым. Тогда художник предложил надеть на него русскую соболью шапку, а Державин добавил шубу. Об этом портрете поэт писал:
"В косматой шапке, скутав шубой".
Под портретом Тончи добавил латинское двустишие, которое я приведу в переводе на русский:
"Правосудие изображено в виде скалы, пророческий дух - в румяном восходе, а сердце и честность - в белизне снега".
Немного об Италии и ее языке
Когда в Лукке организовывали муниципалитет один остряк из слова municipalita сделал прекрасную анаграмму: Capi mal uniti (неудачно объединенные головы).
Когда в Вероне богатые жители построили часовню богоматери, то в самом конце вышло некоторое затруднение. Надо было здание украсить подходящей надписью, но мнения строителей разделились пополам: одни считали, что надпись должна быть сделана на латыни, а другие - что на итальянском языке. Они довольно долго спорили, пока один ученый не придумал надпись, которая одинаково звучала на обоих языках, и тем самым удовлетворил обе стороны. Вот эта надпись:
"In mare, in terra, in subita procella,
Invoquo te, Maria, benigna Stella".
(На море, на земле, над внезапной бурей
Я взываю к тебе, Мария, благосклонная звезда.)
Меткое слово - начало карьеры
Выпускник орловской гимназии Корнильев приехал в Москву, чтобы поступить на службу, и остановился у известного стряпчего Григорьева, который был любителем выпить. В первый же день он повел юношу в Кремль, показал Ивана-Великого, царь-пушку и царь-колокол. Возвращаясь по Тверской, он решил забежать в трактир мадам Шню, чтобы выпить водки, а юноше велел подождать на улице. Когда Григорьев вернулся, юноша спросил его, что это за дом. Григорьев ответил, что это дом сумасшедших. Корнильев на это сразу же возразил:
"Дом сумасшедших? Да как же это вас оттуда выпустили?"
Эти слова дошли до обер-прокурора Боборыкина, которому они так понравились, что он взял Корнильева к себе в канцелярию.
А.В.Алябьев и Яковлев
как-то играли в карты и поссорились. Алябьев вызвал Яковлева на дуэль. Яковлев спросил:
"А на чем ты хочешь драться?"
Алябьев отвечал:
"Разумеется на саблях!"
Яковлев отказался:
"Не могу!"
Алябьев настаивал:
"Почему же не можешь? Я обижен и имею право назначать оружие".
Яковлев держался:
"Воля твоя, не могу".
Алябьев предлагает новый вариант:
"Ну, так на шпагах".
Яковлев был еще более решителен:
"О, ни за что не могу! Я наследовал от короля Якова I, от имени которого фамилия моя происходит, врожденную антипатию к обнаженному оружию, и не могу смотреть на него".
Все рассмеялись, а Алябьев громче всех, а шампанское окончательно примирило противников.
Награды участникам
Когда в Москве проходили скачки, а это развлечение устривалось частенько, зрители, как тогда говорили, держали заклады на деньги на участников заездов. После окончания скачек происходили гуляния с цыганскими песнями и плясками, а в завершение программы происходили кулачные бои. После одних таких скачек вышли два бойца, на которых тоже держали заклады. После трех ударов победил курятник Сычев с Охотного ряда. Победителю насыпали полную шапку денег и напоили вином. Но и побежденного не забыли: ему достались две пригоршни серебряных рублей.
Тульские мастеровые
с оружейного завода образовывали особую касту. Их можно было узнать по особым повадкам и жаргону. Они славились необычайной смышленностью, бойкостью и талантом: стоило им раз взглянуть на какую-нибудь вещь, чтобы легко ее сделать. (Это было написано лет за семьдесят до Лескова.) С ними надо было уметь ладить, а то они могли и на голову сесть. К некоторым из них вполне подходила поговорка:
"В одно ухо влезет, в другое вылезет, так что и не услышишь".
Один проезжий чиновник, выведенный из себя медлительной починкой своего экипажа и огромной за нее платой, написал на стене общественного трактира следующие стихи:
"О вы, мастеровые Тулы!
Вы настоящие акулы:
Мне с вами времени и деньгам лишь изъян.
Все молодцы вы на посулы,
А только смотрите в карман".
Иван Гаврилович Рожков
так прославился во второй половине XVIII века исполнением русских песен, что даже вошел в пословицу. Если хотели похвалить какого-нибудь певца, то говорили, что он поет, как Рожков. Кроме того он прославился необыкновенной удалью и смелостью. Ему покровительствовали и приглашали к себе в дома высокопоставленные люди. Особенно он прославился после знаменитого спора, когда граф В.А.Зубов и Л.Д.Измайлов держали за него огромный заклад в тысячу рублей, состоящий в том, что Рожков должен был въехать на своем сибирском иноходце на четвертый этаж одного из домов на Мещанской улице к известной в то время прелестнице Танюше. Рожков не только въехал к ней на четвертый этаж, где его окружили гости и стали кричать:
"Браво Рожков! Шампанского!"
Ливрейный лакей поднес ему на подносу рюмку, но барышня сама взяла эту рюмку и выпила не поморщившись со словами:
"Это за твое здоровье, а тебе подадут целую бутылку".
Рожков выпил из горла бутылку шампанского, не слезая с лошади, и по той же лестнице съехал обратно на улицу. В награду за этот подвиг он получил тысячу рублей.