"К интеллигенции я большой симпатии не питаю. Наш лозунг "ликвидировать неграмотность" отнюдь не следует толковать, как стремление к нарождению новой интеллигенции. "Ликвидировать безграмотность" следует лишь для того, чтобы каждый крестьянин, каждый рабочий мог самостоятельно, без чужой помощи, читать наши декреты, приказы, воззвания. Цель - вполне практическая. Только и всего".
"Я в искусстве не силен. Искусство для меня, это... что-то вроде интеллектуальной слепой кишки, и когда его пропагандная роль, необходимая нам, будет сыграна, мы его - дзык! дзык! вырежем. За ненужностью".
"Лозунг "догнать и перегнать Америку" тоже не следует понимать буквально: всякий оптимизм должен быть разумным и иметь свои пределы. Догнать и перегнать Америку - это означает прежде всего необходимость возможно скорее и всяческими мерами подгноить, разложить, разрушить ее экономическое и политическое равновесие, подточить его и, таким образом, раздробить ее силу и волю к сопротивлению. Только после этого мы сможем надеяться практически "догнать и перегнать" Соединенные Штаты и их цивилизацию. Революционер прежде всего должен быть реалистом".
"Его супружница предпочитала, между нами говоря, бриоши, но старик был немного скуповат..."Закончив свои воспоминания, он однажды произнес:
"Революция, Интернационал - все это, конечно, великие события. Но я разревусь, если они коснутся Парижа!"
"Великий человек,культурный, начитанный! Я как-то заговорил с ним о французской литературе, о "Трех мушкетерах".Помолчав, Толстой добавил:
С гордостью Иосиф мне заявил:"Дюма, отец или сын, был единственным французским писателем, которого я читал".Я спросил:"А Виктора Гюго?"Отец народов ответил:"Этого я не читал. Я предпочел ему Энгельса".
"Но прочел ли он Энгельса, я не уверен".
"Твоя мятая рубаха и козырка, что это? Символ диктатуры пролетариата?"Мейерхольд рассмеялся:
"Ничего подобного! Это просто мое сближение с ним. Диктатура пролетариата? Программная ересь, миф!"
Толстой:
"Машина у тебя хорошая, слов нет; но у меня - все же гораздо шикарнее твоей. И у меня их даже две".Анненков:
"Я купил машину на заработанные мною деньги, а ты?"Толстой:
"По правде сказать, мне машины были предоставлены: одна центральным комитетом партии, другая - ленинградским советом. Но, в общем, я пользуюсь только одной из них, потому что у меня - всего один шофер".Анненков:
"Чем объясняется, что в Советском Союзе, у всех, у кого есть автомобиль, имеется обязательно и шофер? В Европе мы сами сидим за рулем. Шоферы служат либо у больных, либо у каких-нибудь снобов. Не являются ли в Советском Союзе шоферы прикомандированными чекистами?"Толстой:
"Чепуха! Мы все сами себе чекисты. А вот, если я заеду, скажем, к приятелю на Кузнецкий Мост выпить чайку, да посижу там часа полтора-два, то, ведь, шин то на колесах я уже не найду: улетят! А если приеду к кому-нибудь на ужин и просижу часов до трех утра, то, выйдя на улицу, найду только скелет машины: ни тебе колес, ни стекол, и даже матрасы сидений вынесены. А если в машине ждет шофер, то все будет в порядке. Понял?"Анненков:
"Понял, но не все. В Советском Союзе не существует частной торговли, частных лавок, так на кой же черт воруются автомобильные шины, колеса, матрасы?"Толстой (с удивлением):
"Не наивничай! Ты прекрасно знаешь, что это - пережитки капиталистического строя! Атавизм!"