Лермонтов – Мартынов: дуэль, вопросов о которой больше, чем ответов. Часть I


Ворчалка № 621 от 25.06.2011 г.




Изложение уголовного дела

Вот как выглядит дуэль между Лермонтовым и Мартыновым по изложению в уголовном деле.
15 июля 1841 года у подошвы горы Машук близ Пятигорска в 7-м часу вечера состоялась дуэль между поручиком Лермонтовым и майором Мартыновым, на которой убит первый из них. Секундантами при этом со стороны Лермонтова был кн. А.И. Васильчиков, а со стороны Мартынова – корнет М.П. Глебов.
Противники должны были стреляться на 15-ти шагах, но от каждого барьера было отмерено ещё 10 шагов до места, где противники должны были стоять первоначально.
Предварительно было условлено, что права на первый выстрел ни у кого нет. Дуэль начиналась по сигналу одного из секундантов, и противники могли стрелять из первоначального положения или подойдя к барьеру.
По сигналу секунданта противники сблизились, и через некоторое время Мартынов выстрелил, нанеся Лермонтову смертельную рану в бок. Лермонтов упал и умер, не успев даже выстрелить.
После дуэли Глебов с Мартыновым поехали в Пятигорск, а кн. Васильчиков остался на месте, ожидая приезда людей за телом Лермонтова, с которым он и возвратился в город.
Глебов в Пятигорске сразу же объявил местному коменданту о произошедшей дуэли.

Во время следствия и на суде Мартынов показал: что в Пятигорске Лермонтов всё время досаждал ему различными колкостями и остротами, но не задевая его чести. Он, Мартынов, неоднократно говорил Лермонтову, что не желает быть мишенью для его шуток, но Лермонтов отшучивался, предлагая Мартынову смеяться над ним. На некоторое время Лермонтов прекратил свои проделки, но потом взялся за старое.
На вечере в доме у генеральши М. Верзилиной за два дня до дуэли Лермонтов вывел Мартынова из себя, досаждая ему своими шуточками и придираясь к каждому его слову.
Тогда Мартынов решил положить этому конец, и когда гости покидали дом Верзилиной, он пошёл рядом с Лермонтовым. Он сказал ему, что если тот не прекратит свои шуточки, то он, Мартынов, заставит его это сделать.
Лермонтов прервал Мартынова, сказав, что ему не нравится тон этой проповеди, что он не может заставить его говорить про него то, что ему хочется, и в заключение добавил:
"Вместо пустых угроз ты гораздо лучше бы сделал, если бы действовал. Ты знаешь, что я от дуэли никогда не отказываюсь, следовательно, ты никого этим не испугаешь".
Мартынов же сказал, что в таком случае он пришлёт к нему своего секунданта.

Вернувшись домой, Мартынов позвал Глебова и попросил его быть своим секундантом. Глебов согласился, но попытался склонить Мартынова к примирению с Лермонтовым, но тот сказал, что не он вызывал, а его вызывают, так что он не может сделать первый шаг к примирению.
На следующий день последовал вызов Лермонтову, но секундантам, Глебову и Васильчикову, не удалось склонить Лермонтова к примирению, так что дуэль состоялась.

Мартынов прибыл на место дуэли верхом немного ранее назначенного времени, а по дороге его нагнал Глебов на дрожках.
Васильчиков и Лермонтов прибыли тоже верхом. Лошадей привязали к кустам, а сама дуэль состоялась так, как уже было описано выше. На дуэли кроме секундантов никого больше не было.

Генеральша Верзилина под присягой показала, что 13 июля у неё действительно были Лермонтов и Мартынов, но никаких неприятностей между ними она не заметила.
Глебов и Васильчиков показали, что они в тот вечер тоже были в доме у Верзилиной, но при них никакой ссоры между Мартыновым и Лермонтовым не происходило, и они узнали о ней позже, уже после своего ухода из этого дома. Свидетели пытались примирить дуэлянтов, но у них ничего не вышло, а доложить начальству о дуэли они не могли, так как дали слово никому не говорить об этой ссоре.

Военный суд признал майора Мартынова виновным в проведении дуэли с поручиком Лермонтовым и в убийстве его на этой дуэли.
Корнет Глебов и титулярный советник князь Васильчиков были признаны виновными в том, что они не донесли начальству о намечавшейся дуэли и были на ней секундантами.
Суд приговорил всех троих подсудимых к лишению чинов и прав состояния.

Командир отдельного кавказского корпуса тоже признал подсудимых виновными по всем пунктам, но ходатайствовал о смягчении им наказания, учитывая их воинские заслуги, безупречную репутацию, а также молодость секундантов. Мартынова он предлагал лишить чинов и ордена св. Анны 3-ей степени с бантом и написать в солдаты до выслуги. Корнету Глебову и князю Васильчикову вменить в наказание содержание под арестом до предания суду (с 15 июля до 24 августа) и содержать их на гауптвахте ещё один месяц, а Глебова перевести из гвардии в армию с тем же чином.

3 января 1842 года последовало повеление Государя Императора:
"Майора Мартынова посадить в киевскую крепость на гауптвахту на три месяца и предать церковному покаянию. Титулярного советника князя Васильчикова и корнета Глебова простить: первого – во внимание к заслугам его отца, а второго – по уважению полученной тяжёлой раны".


Такова была официальная версия событий, которая сразу же вызвала в обществе много толков и слухов, а учёные до сих пор спорят о причинах и обстоятельствах этой дуэли.
Вообще, вся эта история вызывает множество вопросов, на которые ответов нет, а посему множатся самые фантастические версии и предположения.
Понятно, что на следствии все подсудимые были больше озабочены смягчением своей судьбы, чем установлением истины. Кроме того, даже находясь под арестом, они могли довольно свободно общаться между собой и согласовывать свои показания.
И вырисовывается картина, полная неясностей и противоречий.

История дуэли

Начнём с повода к дуэли.
Как известно, на следствии Мартынов показал:
"С самого приезда своего в Пятигорск Лермонтов не пропускал ни одного случая, где бы мог он сказать мне что-нибудь неприятное. Остроты, колкости, насмешки на мой счёт... На вечере в одном частном доме [у генеральши Верзилиной], - за два дня до дуэли, - он вывел меня из терпения, привязываясь к каждому моему слову, на каждом шагу показывая явное желание мне досадить. Я решился положить этому конец".


Если бы дело обстояло так, то особых претензий к Мартынову ни у кого бы и не было. Однако посмотрим показания других свидетелей.
Глебов показывает:
"Поводом к этой дуэли были насмешки со стороны Лермонтова на счёт Мартынова, который, как говорил мне, предупреждал несколько раз Лермонтова..."
Получается, что Глебов знает о причине ссоры только со слов самого Мартынова.

Не лучше обстоят дела и с показаниями Васильчикова:
"О причине дуэли знаю только, что в воскресенье 13-го июля поручик Лермонтов обидел майора Мартынова насмешливыми словами; при ком это было и кто слышал сию ссору, не знаю. Также неизвестно мне, чтобы между ними была какая-либо давнишняя ссора или вражда..."
Итак, секунданты ничего достоверного о причинах этой ссоры не знают.

Во время следствия генеральша Верзилина запретила опрашивать своих дочерей и домочадцев, и только много позднее Эмилия Клингенберг, старшая дочь генеральши, в своих воспоминаниях описала ту знаменитую ссору:
"13-го июля собралось к нам несколько девиц и мужчин... Михаил Юрьевич дал слово не сердить меня больше, и мы, провальсировав, уселись мирно разговаривать. К нам присоединился Л. С. Пушкин, который также отличался злоязычием, и принялись они вдвоём острить свой язык... Ничего злого особенно не говорили, но смешного много. Но вот увидели Мартынова, разговаривающего очень любезно с младшей сестрой моей Надеждой, стоя у рояля, на котором играл князь Трубецкой. Не выдержал Лермонтов и начал острить на его счет, называя его „montagnard au grand poignard“ („горец с большим кинжалом“). [Мартынов носил черкеску и огромный кинжал.] Надо же было так случиться, что когда Трубецкой ударил последний аккорд, слово poignard раздалось по всей зале. Мартынов побледнел, закусил губы, глаза его сверкнули гневом; он подошел к нам и голосом весьма сдержанным сказал Лермонтову:
„Сколько раз просил я вас оставить свои шутки при дамах“.
И так быстро отвернулся и отошел прочь, что не дал и опомниться Лермонтову... Танцы продолжались, и я думала, что тем кончилась вся ссора".


Как видим, причина для ссоры была совершенно ничтожной, но Мартынов, вероятно, прежде уже сталкивался с шутками Лермонтова. С другой стороны, в доме Верзилиной всегда собиралось много молодых офицеров, и на этих вечерах шутки, остроты, танцы и лёгкий флирт были в порядке вещей.
Возможно, вспышка Мартынова объяснялась тем, что они оба, - и Лермонтов, и Мартынов, - тогда ухаживали за Эмилией, но слухи в Пятигорске называли в качестве предмета их соперничества и Надежду Верзилину.

Другая версия объявляла причиной ссоры то, что Мартынов увидел сходство между собой и Грушницким, а честь его сестры Натальи была задета тем, что отношения Лермонтова с ней перешли на образы княжны Мэри и Веры. Вот Мартынов и решил заступиться за её честь.

Сам Мартынов в начале 50-х годов стал распространять версию о том, что в 1837 году, когда Лермонтов из Пятигорска уезжал в отряд, Е.М. Мартынова передала ему пакет с письмами для сына, а Лермонтов якобы вскрыл пакет или утерял его, но деньги, вложенные в пакет, он передал Мартынову.
Это могло бы быть причиной для претензий Мартынова и ссоры, но в 1840 году Е.М. Мартынова писала сыну, что Лермонтов часто у них бывает, а её дочери
"находят большое удовольствие в его обществе".
Так что если инцидент с пакетом и имел место, то ко времени дуэли это недоразумение было улажено.
Да и А.И. Тургенев в своём дневнике пишет о хороших отношениях между семейством Мартыновых и Лермонтовым в 1840 году.

Версии о заговоре против Лермонтова, организованном или санкционированном с самого верха, не выдерживают никакой критики и не находят никаких документальных подтверждений.

(Продолжение следует)