В 1039 году Бржетислав решил, что пришла пора вмешаться в польские дела: он уже был в состоянии собрать приличную армию для похода, а в Польше в то время не было единого и сильного правителя.
Намечавшийся поход преследовал три цели: грабеж, месть полякам за все прошлые унижения, а также попытка переместить в Чехию мощи св. Войтеха (Адальберта), которые хранились в Гнезно. Именно на последнее обстоятельство уповал пражский епископ. Он полагал, что обладание этими св. мощами облегчит Праге путь к основанию собственного архиепископства.
Чешский писатель Ванчура вкладывает в уста Бржетислава следующие слова при подготовке похода:
"Польские князья чинили нам противности и расхватывали земли, издавна принадлежавшие Чешскому престолу. Ныне же отошла сила от их оружия, опустилось оно, колотясь о шпоры всадников, скачущих прочь. Настал час отомстить за их неправые дела. Наступило время возмездия.
С сожалением и стыдом вспоминаю я, что в городе Гнезно держат они мощи святого мученика, епископа Войтеха. Вспоминаю и догадываюсь, что проклятие, наложенное на нашу страну святым епископом, не будет с нас снято, пока останки его не выйдут из гнезненского плена".
Козьма же Пражский в качестве причины нападения приводит только удобный случай и месть за прошлые обиды.
Между прочим, епископ Север при подготовке похода вякнул как-то, мол, не дело, что богослужения в стране идут на двух языках. Что он имел в виду? Богослужений на чешском языке тогда еще не могло вестись в католической церкви. Стало быть, он метил против наследников Кирилла и Мефодия. А князь не возразил епископу.
Для сбора войска Бржетислав разослал по всей чешской земле петлю, сплетенную из лыка. Эта петля также намекала на то, что кто явится в пункт сбора позже установленного времени, будет повешен на подобной петле. О неявке даже говорить было неудобно.
Вскоре чехи собрали большое войско, вторглись в Польшу и прошлись по ней огнем и мечом, грабя, насилуя и разрушая все, что встречалось на их пути.
Вот как описывает деяния Бржетислава в Польше даже склонный его возвеличивать Козьма Пражский:
"Бржетислав... вошел в нее как враг и подобно тому как буря, нарастая, свирепствует, повергая все, так [и он] резней, грабежом и пожаром опустошал деревни и силой врывался в укрепления. Вступив в главный город поляков, Краков, он разорил [его] до основания и завладел его богатствами..."
Легко видеть, что это был чисто грабительский набег, и ни о каком объединении славянских земель Бржетислав и не помышлял, как это пытаются изобразить многие историки.
А Козьма продолжает:
"Помимо этого, Бржетислав извлек из казны старые сокровища, а именно, громадное количество золота и серебра, спрятанное в ней прежними князьями. Он предал огню также и остальные города, сравняв их с землей".
Все это делалось, разумеется, для укрепления дружбы между чешским и польским народами, а также в целях создания единого государства.
Интересно сравнить описание летописца Козьмы с тем, что писал об этом же периоде в своих "Картинах из истории чешского народа" писатель Владислав Ванчура (1891-1942). Он пишет, что чехи разрушили в Кракове лишь ворота и немного повредили городские валы, так что жители Кракова радостно приветствовали чешского князя, а тот, улыбаясь, разбрасывал в толпу мелкие монетки.
В таком же благостном тоне выдержаны у Ванчуры и другие эпизоды вторжения чехов в Польшу.
Много городов и деревень сжег и разорил Бржетислав, а жителей города Гедеч (Геч), которые вынесли ему в знак покорности золотой жезл, он переселил с их скотом и прочим имуществом в Чехию близ леса Чернин. Это было сделано якобы по нижайшей просьбе самих жителей Гедеча. Бржетислав повелел, чтобы судьей над ними стал один из жителей Гедеча и разрешил им жить в Чехии по старинным польским законам.
Вскоре чехи подошли к тогдашней столице Польши городу Гнезно и практически без сопротивления заняли его, так как в нем не было практически никакого гарнизона. Город был разграблен, как и прочие польские города. Чешские воины не пощадили даже храм Гнезно, в котором хранились мощи св. Войтеха. Они разграбили даже могилу святого, несмотря на увещевания епископа Севера.
Козьма прямо пишет:
"Однако слова епископа показались чехам безрассудными. Они затыкали уши, чтобы не слышать его, и стали сильно теснить его, стремясь захватить святые мощи. Так как те были захоронены за алтарем, возле стены, и их нельзя было достать, не разрушив алтарь, то негодные руки и дикое безрассудство совершили это безбожное дело".
Разумеется, Бог тут же покарал нечестивцев и парализовал их на три часа, после чего бесчинства чехов прекратились. Так пишет Козьма.
На третий день после захвата Гнезно князь Бржетислав будто бы огласил перед войском свои постановления, которые известны как "Законы Бржетислава". Новые законы отменяли старые чешские обычаи и касались таких вопросов, как бракосочетание и соблюдение верности. В них также шла речь об убийствах, о судах, о захоронении мертвецов, о корчмах и прочих беззакониях, которые скрывались под видом старых чешских обычаев. Так, например, категорически запрещалось торговать и трудиться в воскресные и праздничные дни, хотя издавна торги в Чехии устраивались по воскресеньям.
И якобы все чехи дружно поклялись соблюдать новые законы.
После этого Бржетислав решил перенести мощи св. Войтеха в Прагу. Заодно он прихватил и мощи гнезненского архиепископа Гауденция, так, на всякий случай. Были отправлены в Чехию и некоторые святыни из других церквей города.
1 сентября 1039 года состоялось торжественное внесение мощей св. Войтеха (Адальберта) в Прагу при огромном стечении народа.
Мощи святого несли на своих плечах князь Бржетислав и епископ Север. Затем различные священнослужители несли тело Гауденция и прочие захваченные в Польше святыни.
Двенадцать специально отобранных священников с трудом несли золотой крест князя Мешко, который по весу был равен тройному весу славного князя.
Затем несли (или везли) три драгоценные плиты, которые Бржетислав приказал выломать из пола близ алтаря Гнененского храма. Эти плиты были щедро украшены золотом и драгоценными камнями. На самой большой плите было сбоку написано, что на нее ушло 300 фунтов золота.
Далее в колонне следовало более сотни повозок, на которые были погружены громадные ценные колокола и остальные сокровища из Польши.
Чехи триумфально праздновали реванш за прошлые поражения и унижения от поляков!
Поляки же тотчас отправили посольство в Рим с жалобой на действия чешского князя в Польше, на его бесчинства, грабежи, а главное, на его богохульственные поступки и осквернение мощей святых. Дело было в том, что без разрешения святого престола переносить или перезахоронить останки святых было невозможно под страхом отлучения.
Папа Бенедикт IX (1033-1042) был разгневан и хотел примерно покарать как Бржетислава, так и епископа Севера. Но тут в Рим прибыло посольство от Бржетислава с очень богатыми дарами. Дары предназначались, разумеется Святой Церкви. Или ее представителям.
Вначале посольство было встречено очень холодно, но когда святой отец и кардиналы убедились в величине даров, а также в искренности раскаяния Бржетислава, их сердца смягчились. Ведь Бржетислав сообщал, что они согрешили по неведению, что все их поступки были совершены во славу Святой Церкви, и они теперь полностью осознают свою вину и раскаиваются. Аргументы Бржетислава показались настолько убедительными, что Бенедикт IX решил проявить снисходительность к тем, кто признавал свою вину и раскаивался. Для искупления своей вины Бржетиславу и Северу было велено возвести в подходящем месте монастырь и обеспечить его угодьями и всем необходимым. О возвращении святынь, а тем более награбленных сокровищ, в Польшу речь не заходила.
Получив такое известие, Бржетислав был очень обрадован и вскоре повелел основать монастырь в честь св. мученика Вацлава в городе Болеславе на берегу Лабы, в том самом месте, где в свое время Вацлав принял свою мученическую смерть.
(Продолжение следует)
