"Повар его прямой empoisonneur [отравитель (фр.)]. Он все изготовил в таком вкусе, в каком Козьма, Хавроньин муж, состряпал поросенка".
Посол Стакельберг в знак большого уважения провел у Фонвизиных полдня, а король Станислав Понятовский заявил, что он знает Фонвизина по репутации и сожалеет о том, что Фонвизин так недолго пробудет в Польше – король не успеет оказать ему все положенные почести. Фонвизин оправдался тем, что спешит на воды для лечения жены.
"Женщины одеваются как кто хочет, но по большей части странно. В ассамблеи ездят иногда в шляпках, иногда в турецких чалмах; а если одета в волосах, то на голове башни. Развращение в жизни дошло до крайности. Часто в компании найдешь мужа с двумя женами: с тою, с которою живет, и с тою, с которою развелся. Развестись с женою или сбросить башмак с ноги — здесь все равно. Дуэли здесь всечасные. За всякое слово выходят молодцы на пистолетах. A propos, надобно сказать тебе нечто и о польских спектаклях. Комедий видели мы с десяток, переводных и оригинальных. Играют изрядно; но польский язык в наших ушах кажется так смешон и подл, что мы помираем со смеху во всю пиесу; да правду сказать, странно и видеть любовника плешивого, с усами и в длинном платье".
"Дороги часто находил немощеные, но везде платил дорого за мостовую и когда, по вытащении меня из грязи, требовали с меня денег за мостовую, то я осмеливался спрашивать: где она? На сие отвечали мне, что его светлость владеющий государь намерен приказать мостить впредь, а теперь собирает деньги. Таковое правосудие с чужестранными заставило меня сделать заключение и о правосудии с подданными".
Лейпциг Фонвизин нашел очень скучным, потому что в нем живут преученые педанты. Одни из них, по мнению Фонвизина, считают главным достоинством умение говорить по-латыни, "чему, однако ж, во времена Цицероновы умели и пятилетние дети", а другие возносятся на небеса, не обращая внимания на то, что делается на земле. В общем, скучно, господа!
Как видим, наука Фонвизина не очень интересует.
Во Франкфурте-на-Майне Фонвизин осматривал различные древности и остался к ним совершенно равнодушным, так как все это имеет только
"древность одним своим достоинством".Знатный путешественник был допущен в имперский архив, где мог увидеть множество древних документов. Ему показали Золотую буллу императора Карла V, а Фонвизин пишет:
"Все сие поистине не стоит труда лазить на чердаки и слезать в погреба, где хранятся знаки невежества". (Sic!)Так отзывается знаменитый русский писатель о письменных памятниках старины других стран.
Вот он вырывается из немилой страны и оказывается во Франции. Ох, и достанется же от него и стране, и людям. Вот только первые впечатления Фонвизина:
"Первый город Ландо, крепость знатная. При въезде в город ошибла нас мерзкая вонь, так что мы не могли уже никак усомниться, что приехали во Францию. Словом, о чистоте не имеют здесь нигде ниже понятия, — все изволят лить из окон на улицу, и кто не хочет задохнуться, тот, конечно, окна не отворяет".
"Город большой, дома весьма похожи на тюрьмы, а улицы так узки, что солнце никогда сих грешников не освещает".Но все же в Страсбурге не все так уж и плохо:
"Правду сказать, что в сем городе для вояжеров много есть примечательного. Мы видели мавзолею du Marechal de Saxe [маршала Морица Саксонского] — верх искусства человеческого".Понравилось в Страсбурге Фонвизину еще одно сооружение:
"Между прочими вещьми примечательна в Страсбурге колокольня, уже не Ивану Великому чета. Высота ее престрашная, она же вся сквозная и дырчатая, так что, кажется, всякую минуту готова развалиться".Но это скорее исключение.
"При нас была отправляема у них панихида по всем усопшим, то есть наша родительская. Великолепие было чрезвычайное. Я с женою от смеха насилу удержался, и мы вышли из церкви. С непривычки их церемония так смешна, что треснуть надобно. Архиерей в большом парике, попы напудрены, словом — целая комедия".Вот до чего докатились эти французы!
"Надобно, однако ж, отдать справедливость французам, что дороги щегольские, мостовая, как скатерть".
"Безансон, город большой, но также темный...
Потом приехали мы в Бресс (Bourg en Bress). Город изрядный, коего жители также по уши в нечистоте.
Напоследок Лион остановил нас на целую неделю. Город превеликий, премноголюдный и стоит внимания. Я поговорю о нем побольше".
"Хотя почтмейстер уверял нас, что мы в этом отеле будем divinement bien (божественно хорошо), однако мы нашлись в нем diablement mal (дьявольски скверно), так, как и во всех французских обержах (постоялых дворах), которые все перед немецкими гроша не стоят. [Оказывается, Фонвизину надо было попасть во Францию, чтобы начать похваливать Германию. – Прим. Старого Ворчуна.] Во-первых, французы почивают на перяных, а не на пуховых тюфяках и одеваются байкою, которая очень походит на свиную щетину. Представь себе эту пытку, что с одной стороны перья колют, а с другой войлок. Мы с непривычки целую ноченьку глаз с глазом не сводили".
"по берегу Роны построена линия каменных домов прекрасных и сделан каменный берег, но гораздо похуже петербургского".Прекрасные монастыри, горы и виноградники вокруг Лиона произвели на Дениса Ивановича самое благоприятное впечатление. Но больше всего Фонвизина поразили картины старых мастеров:
"Как за городом, так и в городе все церкви и монастыри украшены картинами величайших мастеров. Мы везде были и часто видели то, чего, не видав глазами, нельзя постигнуть воображением. Я не знаток в живописи, но по получасу стаивал у картины, чтоб на нее наглядеться".