Судьба явилась Гамлету в лице Озрика (this water-fly, речного комара, или мошки, как это перевел Лозинский)), который и приносит принцу просьбу короля, больше похожую на приказ, сразиться с Лаэртом.
Разговор Гамлета с Озриком достаточно продолжителен, полон возвышенных речей и сравнений, и его обычно сильно сокращают.
Хочу заметить, что впервые только во время этого разговора Гамлет намекает на свою тучность, и это можно было бы принять за опечатку в тексте пьесы – ведь до этого о полноте Гамлета нигде и никем не упоминалось.
Но перед единоборством Гамлета и Лаэрта королева снова напоминает нам о полноте сына и говорит про Гамлета:
"Он тучен и одышлив".
Странно. Мы ведь привыкли считать Гамлета стройным юношей.
Озрику с трудом удалось выпутаться из изящной и пустой словесной паутины, в которую его с удовольствием вовлекал Гамлет, и передать последнему, что король поставил на него солидный заклад в предстоящем поединке с Лаэртом, правда, Гамлет будет иметь фору в три удара.
Гамлет соглашается провести бой с Лаэртом, и тут же появляется некий Лорд, почему-то безымянный, в отличие от Озрика, и от имени короля интересуется, не передумал ли Гамлет.
Принц подтверждает свое согласие на поединок, тогда Лорд передает ему просьбу королевы, чтобы Гамлет проявил любезность по отношению к Лаэрту перед их поединком. Гамлет не возражает.
Но какие-то предчувствия смущают его сердце. Горацио рекомендует Гамлету в таком случае отложить состязание, но Гамлет считает, что чему быть – того не миновать. Он хочет идти навстречу судьбе:
"Let be".
Перед поединком Гамлет приносит двусмысленные извинения Лаэрту за причиненные обиды. Почему я называю эти извинения двусмысленными? Объясняю. Гамлет объясняет все им совершенное своим безумием. Но мы с вами прекрасно знаем, что его безумие вымышлено. Да и сам принц это прекрасно осознает. Значит - Гамлет лжет!
Лаэрт тоже весьма уклончив. Он говорит о том, что уже успокоился и принимает извинения Гамлета во всем, кроме вопроса о своей чести. По этому вопросу он ожидает решения старейшин.
Какая к черту честь?! Разговор о чести не мешает Лаэрту как бы между прочим тут же выбрать себе острую и отравленную рапиру. Честь! Лаэрт на самом деле и не вспоминает о ней.
Тут самое время нам немного отвлечься и поговорить немного о трех основных мстителях этой пьесы. Все трое, Фортинбрас. Гамлет и Лаэрт, собираются мстить за своих отцов. Но как различается поведение героев.
Фортинбрас не может насладиться личной местью. Ведь старший Гамлет мертв, а остальные не виноваты в смерти его отца. Он может лишь желать и поджидать политического реванша, возвращения отцова наследия. Вот он и кружит вокруг со своими отрядами.
Гамлет настроен на личную месть за своего отца. Но в этом случае сплошные размышления и уточнения. Гамлет должен быть уверен в том, что совершено именно убийство, он должен точно знать, кто убийца, он должен быть уверен в том, что покаранный убийца не попадет на небо, что месть неизбежна и справедлива. Идет такая долгая череда сомнений и уточнений, что призраку приходится подталкивать Гамлета еще раз. К тому же Гамлет все время вынужден разжигать себя словами, монологами, подстегивать в себе осознание необходимости мести, но до состояния Лаэрта он так и не смог себя довести. Может быть, он сознавал, что каждое новое убийство только увеличит общее зло и не решит проблемы, а только повлечет за собой новые убийства.
Месть же Лаэрта слепа, коварна и безоглядна. Никаких размышлений и сомнений! Только действие! Цель оправдывает средства! Он сразу же готов хоть "в церкви горло перерезать" для достижения своей цели. "Благородный" Лаэрт сразу же забывает о своей чести и сам предлагает нанести смертоносный яд на заостренную рапиру. Для усиления смертоносного эффекта. Жажда мести оказывается намного сильнее чести!
А в самом начале пьесы Лаэрт предстает перед нами благородным молодым человеком, для которого честь важнее всего. К концу пьесы жажда мести так ослепляет его, захватывает целиком, что о чести он забывает совершенно. Только уже будучи смертельно раненым, перед лицом собственной смерти благородство как будто бы возвращается к нему. Почему я говорю "как будто"? Да он просто понял, что был лишь игрушкой в руках Клавдия, исполнителем чужого замысла. Возможно, что им двигала лишь жажда отомстить использовавшему его Клавдию.
Перед нами три разных типа мести.
Теперь следует дуэль, в которой Гамлет заранее обречен. Он ведь ничего не подозревает, а против него уже приготовлена заостренная (т.е. боевая) рапира с отравленным к тому же острием. А если это вдруг не поможет избавиться от Гамлета, то вот тебе, принц, отравленное питье в перерыве между ударами, которое приготовил лично король Клавдий.
Лаэрт начинает дуэль очень спокойно и неторопливо. А куда, собственно, спешить? Ведь Гамлет все равно обречен. А принц воспринимает поединок как спортивное состязание и хочет побыстрее его выиграть.
Тоже мне, мститель, нашел время для игр!
Озрик присуждает первый удар Гамлету, король пьет его здоровье и предлагает выпить вина Гамлету. Но принц предпочитает продолжить соревнование.
Внимание королевы привлекает этот кубок с вином, который король настойчиво предлагает Гамлету. Она предлагает свой платок сыну, чтобы тот вытер свой лоб, и хочет выпить отравленный кубок за удачу Гамлета.
Заметим, что Гамлету требуется вытереть лоб от пота после всего одного удара. Поединок ведь только начался! Действительно, приходится признать, что принц полноват или находится в плохой форме. Но это противоречит признанию самого принца о том, что он настойчиво тренировался со времени отъезда Лаэрта во Францию.
Королева подносит отравленный кубок к губам.
"Не пей вина, Гертруда!" ("Gertrude, Do not drink!") -
в отчаянии кричит Клавдий, но поздно. Возможно, что королева подозревала в кубке западню для сына и пожелала принять удар на себя. Но ведь про рапиру же Гертруда ничего не могла предположить. Она просто была не в курсе дела.
Гамлет же снова отказывается от кубка.
Королева подзывает к себе сына, чтобы обтереть ему лицо, а Лаэрт тем временем советуется с королем и считает, что теперь он нанесет удар принцу. Правда, он все-таки полагает, что это против его совести (conscience), но о чести (honour) Лаэрт снова не вспоминает.
Следует еще пара схваток, и вот Лаэрту удается нанести Гамлету смертоносный удар. Этот момент, как и последующие события: обмен шпагами и ранение Гамлетом Лаэрта, - в пьесе как-то совсем не проработаны. Чувствуется, что автор не успел отшлифовать сцену дуэли.
Король велит разнять окровавленных соперников, но тут Озрик обращает внимание всех на то, что королева упала. Горацио же замечает, что оба соперника в крови. Горацио и Озрик в недоумении обращаются к Гамлету и Лаэрту.
Лаэрт признается Озрику в том, что он убит собственным коварством.
Гамлет же, ничего не знающий об отравленной рапире, обеспокоен состоянием матери.
Король довольно неуклюже пытается вывернуться из этой неприятной для него ситуации и объясняет все тем, что королева упала в обморок при виде крови. (А откуда бы ей взяться?!)
Но королева еще находит в себе силы, чтобы предупредить сына об отравленном кубке.
Гамлет тут же взрывается! Куда девались его медлительность и рефлективность. Он быстр, как молния. Но Гамлет еще не знает, что обречен и сам. Королева успела сообщить ему, что питье было отравлено, и Гамлет начинает поиск источника зла и предательства. Он велит запереть все двери.
Только теперь, умирая, Лаэрт наконец помогает ему и открывает истину: мол, причиной всех этих злодеяний является король. И рапира была отравлена. Так что Гамлет и Лаэрт уже обречены, жить им осталось считанные секунды.
Гамлет тут же безо всяких раздумий казнит короля отравленной рапирой. Времени-то у него теперь ведь нет для размышлений. Раненый король зовет на помощь, но Гамлет силой вливает в его еще и отравленное вино.
Все! С королем покончено.
Теперь Лаэрт предлагает Гамлету перед смертью примириться, говоря, что он не виноват в смерти Гамлета, а принц не виноват в смерти Лаэрта и Полония. Лукавит, ох, лукавит Лаэрт даже перед лицом смерти: ведь он добровольно предложил Клавдию свои услуги для расправы над Гамлетом и сам же предложил для верности смазать острие ядом. Да и против отравленного кубка Лаэрт не возражал.
Здесь следует заметить, что и Гамлет не безупречен - ведь и он ранее лукавил, когда говорил, что не хотел смерти Розенкранца и Гильденстерна. Как это не хотел? Он стремился отомстить им за предательство (возможно многолетнее) и в составленном им самим письме требовал для обоих немедленной смерти.
Так что у Шекспира в этой пьесе нет абсолютно безупречных и благородных героев.
Перед смертью Гамлет слышит звуки марша и пушечную пальбу. Это вернулся с победой Фортинбрас, и палит он в честь английских послов. Гамлет велит отдать свой голос за избрание королем Фортинбраса.
Но тут мы встречаем еще одну неувязку. В этом месте пьесы Фортинбрас назван юным (young Fortinbras), а он, как мы знаем, ничуть не моложе Гамлета, а то и старше. Если Гамлету тридцатник, то Фортинбрасу – больше, а людей в таком возрасте никогда (даже в наше время) не называли юными. Тридцатилетнего человека в Елизаветинскую эпоху не называли даже "молодым". Вот еще одно свидетельство недоработанности пьесы.
Английские послы докладывают, что приказ о казни Розенкранца и Гильденстерна исполнен. Они интересуются, чьей благодарности им следует теперь ожидать. Горацио же заявляет, что Гамлет никогда не требовал их казни. А это, как мы теперь знаем, является ложью.
Фортинбрас предъявляет свои права на Данию (а Горацио подталкивает его сделать это как можно скорее, чтобы избежать смуты), и цепь событий, таким образом, становится замкнутой.
Со старшего Фортинбраса все началось, а младшим – заканчивается, он добился своей цели и вернул отцовское наследие, да еще с верхом.
Гамлет отомстил Клавдию за убийство своего отца, да и Лаэрт, в конце концов, отомстил за отца, указав Гамлету на настоящего виновника всех смертей и их собственной гибели.
Интересно, а был ли бы Лаэрт столь же благороден, если бы ему удалось безнаказанно умертвить Гамлета?
P.S. В заключение хочу сказать пару слов об авторе пьесы "Гамлет". Роберт Бертон (1577-1640) в своем знаменитом труде "Анатомия меланхолии" приводит имена и цитирует произведения сотен писателей и мыслителей. Среди них упоминаются Бен Джонсон, Марло, Кид и многие другие близкие по времени английские писатели. Есть в книге несколько цитат и из произведений "Шекспира", но имя Шекспира в книге не названо ни разу. Возможно, что Бертон был в курсе событий и знал, кто является настоящим автором произведений, подписанных именем В. Шекспир, но мы уже никогда не узнаем, почему он так поступил. Это просто еще один камешек...
