Первой фавориткой Марии Антуанетты была мадам де Ламбаль, дама из старинного аристократического семейства и с безупречной репутацией. Но в 1775 году ее сменила очаровательная и юная графиня Жюли де Полиньяк. Вот уж кто оказался настоящим злым гением королевы, но ведь та сама ее выбрала!
Графиня де Полиньяк происходила из аристократического, но обедневшего до нищеты рода. М.А. сразу же приблизила графиню Полиньяк ко двору, всюду брала ее с собой и осыпала различными милостями как саму графиню, так и ее многочисленных родственников. Вскоре графиня стала вертеть королевой, как марионеткой, так что та с радостью выполняла любые желания своей фаворитки.
В отличие от большинства фаворитов царственных особ графиня Полиньяк знала, что благосклонность повелителей не бывает вечной. Поэтому она старалась использовать свое влияние на королеву на всю катушку. Министр финансов очень скоро это почувствовал. Сначала были выплачены долги семьи Полиньяк - 400 000 ливров. Затем сама графиня получает в приданое 800 000 ливров. Этим перечень милостей для семьи Полиньяк далеко не исчерпывается: зять получает патент капитана и поместье с очень приличной ежегодной рентой, отец получает значительный пенсион и пост посланника, а покладистый супруг, которого в постели фаворитки очень быстро сменил граф де Водрей, становится герцогом и получает одно из самых доходных мест страны - почту.
Еще недавно нищая семья теперь буквально купается в золоте. Даже если отбросить разовые выплаты, то ежегодное содержание семьи де Полиньяк обходилось государству в полмиллиона ливров. Беспрецедентно огромная сумма! Де Мерси с ужасом пишет в Вену:
"Нет тому примера, чтобы одной семье за короткий срок были выданы столь огромные суммы".
Действительно, все предыдущие фаворитки правителей, всякие там де Помпадур, де Ментенон и Дюбарри обходились государству намного дешевле. Семейка Полиньяков умела развлекать королеву и извлекала из своего таланта неслыханные выгоды. Все поражены и не могут понять причину такого сильного влияния на королеву этой женщины. Ведь во Франции, чтобы получить какую-либо должность или пенсион, было необходимо добиться благосклонности королевы, которой теперь умело управляла графиня...
Но щедрые милости получали лишь немногие избранные, а старая аристократия оказалась задвинутой в задний ряд. Росло число недовольных и обиженных, росла и ненависть к королеве и ее фаворитке. Отсюда также множилась и разлеталась по стране клевета на королеву.
А наследника все нет...
Визит брата
Наконец, в 1777 году во Францию прибывает император Иосиф II, который в числе нескольких возложенных на него матерью задач должен также помочь решению и очень деликатной проблемы: супружеских отношений между М.А. и Людовиком XVI. Во Францию он прибыл инкогнито, как граф фон Фалькенштейн, но вся Европа знает, кто приехал в Париж в скромной наемной карете и остановился в отеле де Тревиль.
Герцог Вюртембергский решил подшутить над Иосифом II в пути и приказал снять со всех гостиниц Штутгарта вывески, так что императору пришлось отправиться к герцогу во дворец.
Но парижанам очень понравился скромный приезд императора и его поведение во время визита. А он посещал госпиталь для бедняков и пробовал там суп, посещал заседания Академии и парламента, посещал корабли и школу для глухонемых, купцов и ботанический сад, мыловаренный завод и ремесленников, и везде Иосифа восторженно встречали.
И это несмотря на то, что в свое время Иосиф обронил фразу:
"У меня три зятя, и все три - ничтожества: первый, в Версале, - слабоумный, тот, который в Неаполе, - дурак, третий же, герцог Пармский, - болван".
Благодаря стараниям Фридриха II и его посланника в Париже, барона Гольца, это высказывание императора стало широко известным. Но Людовик XVI был добродушным человеком и не обращал внимания на подобные уколы.
Император и король понравились друг другу и быстро пришли к кое-какому соглашению по всем политическим вопросам. Вот что Иосиф написал о короле:
"Этот человек слабоволен, но глупым его не назовешь. У него есть определенные знания, свои суждения и мнения, но физически и духовно он апатичен. Очень разумно рассуждая, он не имеет, однако, истинного желания углубить свои знания, нет у него настоящей любознательности..."
Состоялся у Иосифа разговор с королем и на деликатную тему. Ему таки удалось убедить короля сделать несложную операцию, благоприятные последствия которой проявились вскоре после отъезда императора из Франции.
С сестрой Иосифу II пришлось намного труднее. Еще недавно он написал ей строгое письмо:
"Во что ты вмешиваешься? Одного министра ты смещаешь, другого высылаешь в провинцию, создаешь при дворе дорого обходящиеся государству должности! Спрашивала ли ты себя хоть раз, какое у тебя право вмешиваться в дела двора и французской монархии? Какие знания приобрела ты, чтобы решиться вмешиваться в эти дела, чтобы возомнить о себе, будто твое мнение может вообще иметь какое-нибудь значение и особенно для государства, ведь эта область требует специальных и глубоких знаний? Молодая легкомысленная особа, ты дни напролет только и думаешь о фривольностях, туалетах и развлечениях, ничего не читаешь и четверти часа в месяц не общаешься с серьезными людьми, не прислушиваешься к их беседам, никогда ничего не обдумываешь до конца и никогда, я убежден в этом, не размышляешь о следствиях того, что говоришь или делаешь..."
Но их встреча прошла довольно тепло, и Иосиф описывает свои первые впечатления о сестре, которую давно уже не видел:
"Она любезная и нравственная женщина, ей недостает вдумчивости, но есть моральные устои и положительные душевные качества. К тому же она наделена также настоящим даром восприятия, сила которого меня часто поражает... если бы она немного больше задумывалась, вместо того чтобы уступать легиону шептунов, окружающих ее, она была бы совершенством. В ней сильна страсть к развлечениям, и кто эту слабость знает, старается воспользоваться ею в своих целях, ведь королева постоянно прислушивается к тем, кто знает, как услужить ей..."
Позднее оценки Иосифа станут намного строже. Хотя он и убедился, что у его сестры пока нет любовников, но он также смог убедиться и в том, что у М.А. довольно плохая репутация. Он пытался как-то повлиять на сестру, и пару раз дело доходило до довольно бурных сцен. Однажды Иосиф при свидетелях заявил М.А., что она "не достаточно хороша для своего мужа". Салон же герцогини Гимене он не без оснований назвал "воровским притоном".
Длительного и серьезного разговора между ними, однако, так и не произошло, но, уезжая, Иосиф оставил ей обширную памятную записку. В ней он последовательно ставит различные вопросы и освещает их последствия. Иосиф не предписывает, а тактично наставляет сестру, упрекает и пытается открыть М.А. глаза на последствия ее поведения и поступков. Он касается и ее отношения к королю, так сразу после своего приезда понял, что М.А. "нисколько не любит своего супруга".
Но особенно резко пишет Иосиф о ее безумной страсти к развлечениям. Позволю себе довольно обширную выдержку из этого любопытного документа:
"Думала ли ты хоть раз, какие скверные действия могут оказать и оказывают на общественное мнение твои связи, твоя дружба с людьми, если они не безупречны во всех отношениях? Ведь тут невольно возникает подозрение, что, либо ты одобряешь эти скверные обычаи, либо даже сама пристрастна к ним. Взвесила ли ты хоть раз все ужасные последствия, к которым может привести азартная игра из-за плохого общества, из-за тона, который задается этим обществом? Вспомни хотя бы о вещах, которые ты могла наблюдать собственными глазами, вспомни, что сам король не играет, а это действует как вызов, когда ты, единственная во всей семье, придерживаешься такого скверного обычая.
Подумай также хотя бы немного о всех неприятностях, связанных с маскарадами, со всеми этими дурацкими похождениями, о которых ты сама рассказывала мне. Я не могу промолчать: из всех развлечений маскарады, безусловно, самое неприличное, и прежде всего из-за того, как ты отправляешься на них. Ведь то, что тебя сопровождает деверь, не меняет положения. Какой смысл казаться там незнакомкой, изображать из себя неизвестно кого? Ужели ты не видишь, не понимаешь, что все узнают тебя, а иные говорят такое, что тебе и слушать-то не подобает, причем делают это преднамеренно, чтобы позабавить тебя, заставить поверить, что сказано это было непродуманно. Само место, где проводят эти маскарады, имеет очень дурную репутацию. Чего же ты ищешь там? Маска исключает возможность вести приличный разговор, танцевать там ты тоже не можешь, к чему же тогда эти похождения, это недостойное поведение, зачем тебе быть запанибрата с распущенными малыми и девицами, с этими подонками, слушать двусмысленные речи и, возможно, самой говорить то, чего не следует? Нет, так вести себя не подобает. Признаюсь тебе, это тот пункт, из-за которого все люди, любящие тебя и хорошо о тебе думающие, больше всего возмущаются: король все ночи остается в Версале один, а ты - развлекаешься в обществе парижской сволочи!"
Иосиф настойчиво уговаривает М.А. взяться, наконец, за ум, а если она не последует его советам, то он предвидит тяжелые последствия. Иосиф неожиданно прозорливо пишет:
"Я трепещу за тебя, ибо продолжаться так далее не может: la revolution sera cruelle si vous ne la preparez (революция будет жестокой [ужасной], если вы не подготовите её)".
Вот это пророчество! Почище Нострадамуса! Но нет пророков в своем отчестве. М.А. только лишь отмахнется от наставлений брата, как от назойливой мухи. Какая там революция, если толпы народа везде так восторженно приветствуют молодую королеву Франции! Пройдет более десяти лет, прежде чем М.А. поймёт смысл этих слов, но будет уже слишком поздно. Удача - очень капризная дама, и если уж она покинет М.А., то навсегда.
(Продолжение следует)
