Граф Ангальт и художник
Граф Фёдор Евстафьевич Ангальт (1732—1794) был видным вельможей времён правления Екатенины II. На русскую службу он был принят сразу в звании генерал-поручика, а также пожалован званием генерал-адъютанта Её Величества. Занимая высокие воинские должности, граф Ангальт был в 1886 году назначен генерал-директором Сухопутного шляхетского кадетского корпуса (впоследствии — 1-й кадетский корпус).
К строениям шляхетского корпуса вплотную примыкал сад, вся стена которого
"была расписана разными предметами из натуральной истории, разными геометрическими, алгебраическими, и арифметическими задачами, шарадами на Французском и русском языках, и дельными и пустыми, но постоянно занимавшими кадет".
Стена эта называлась “La Muraille Parlante” (“Говорящая стена”).
В.П. Селиванов вспоминал, что на этой стене были изображены различные народы земного шара, но среди европейских народов один был изображён голышом с куском материи в руках.
Граф Ангальт спросил художника, что это значит.
Живописец оказался остряком и ответил:
"Это я написал француза, и так как у них мода ежедневно меняется, то в настоящее время я не знаю, какого покроя французы носят своё платье".
Вскоре на этой же стене граф Ангальт велел изобразить свои похороны:
"Кадеты несут гроб, а могилу ему роют кролики".
Никто не понял, что это может означать.
Одна шпора
Граф Ангальт начал свою воинскую службу при прусском короле Фридрихе II, уже в 1852 году стал флигель-адъютантом короля, а 1876 году вышел в отставку в звании генерал-майора. Потом, до перехода на российскую службу, служил у курфюрста Саксонского в звании генерал-лейтенанта.
В.П. Селиванов так описывал графа:
"Граф Ангальт был несколько педант. Одевался всегда в Прусский мундир и имел длинную косу. Одна ботфорта была со шпорой, другая без шпоры".
Это чудачество сам граф объяснял происшествием в сражении при Колине 18 июня 1757 года. Пруссаки тогда были разбиты австрийцами, и при отступлении Фридрих II встретил графа Ангальта и сказал ему:
"У вас отсутствует одна шпора".
В память об этих словах короля граф Ангальт больше никогда не надевал одну шпору.
Однорукий
Судя по всему, граф Ангальт был храбрым офицером. Немного позднее вышеописанного случая, он в битве при Мойсе 7 сентября 1757 года (пруссаки тогда ещё раз потерпели поражение) был тяжело ранен в руку, которая оставалась парализованной до конца его жизни.
Это обстоятельство В.П. Селиванов описывает не совсем точно:
"Он [граф Ангальт] был без руки, потеряв её в сражении; но это нельзя было почти заметить, так хорошо была сделана искусственная рука на пружине, которую он то держал впереди, то отбрасывал на сторону, ударив её несколько раз другою рукою по искусственным пальцам в перчатке, в которых держал золотую табакерку с табаком".
Граф Ангальт и кадеты
Граф Ангальт всегда очень ласково и тепло относился к кадетам и их проделкам, а кадеты всегда радостно его приветствовали.
Если же граф приезжал рано утром, то, проходя через спальни, он кричал по-французски:
"Bon jour, mes enfants, bonjour, mes enfants; il est temps de se lever!" (Добрый день, мои дети, добрый день, мои дети! Пора вставать!)
Лентяи и сони, разумеется, начинали тихо ругать графа:
"Чёрт тебя принёс! Ишь, тебе не спится и пр."
Граф часто слышал это ворчание, но делал вид, что не понимает по-русски, и оставался с детьми ласковым и приветливым.
Однажды на “говорящей стене” появилась карикатурное изображение графа Ангальта с огромным красным носом и предлинною косою.
Граф остановился перед карикатурой, долго рассматривал её, а потом обернулся к сопровождавшим его офицерам и кадетам с неожиданными словами:
"Как мне приятно, что меня так любят кадеты, что даже нарисовали мой портрет, чтобы чаще видеть меня хоть в изображении. Мне это очень, очень приятно. Пожалуйста, не стирайте и не велите стирать!"
Почти сразу же кадеты со слезами на глазах стали умолять графа, чтобы он позволил стереть это изображение, но граф оставался твёрд в своём распоряжении.
Легенда о Княжнине и Шешковском
Василий Павлович Селиванов любил расхваливать свой Сухопутный шляхетский корпус. Вот и в очередной беседе с Андреем Николаевичем Соковниным он стал описывать достоинства своих преподавателей, отметив, что словесность кадетам преподавал сам Я.Б. Княжнин.
Селиванов говорил:
"Княжнин одевался очень скромно, но необыкновенно чисто и опрятно; руки у него были полные, белые и замечательно красивы. Кадеты чрезвычайно его любили и уважали".
Соковнин прервал приятеля:
"Однако, как слышно было, и он не миновал рук Шешковскаго?"
Селиванов согласно кивнул и продолжил свой рассказ:
"Кадеты узнали это и сговорились отомстить, сговорились высечь Шешковскаго. Случай скоро открылся. Не помню по какому только случаю, — было ли это гулянье — только и Шешковский появился у нас в саду. Как теперь помню его небольшую мозглявую фигурку, одетую в серый сюртучок, скромно застёгнутый на все пуговицы, и с заложенными в карманы руками. Человек 40 кадет нарезали жидких хлыстов, заткнули их под спинки мундиров и стали следить Шешковского в аллеях сада. Вероятно он заметил что-нибудь недоброе, стал торопливо пробираться к воротам и уехал. Когда он вышел из ворот, кадеты, видя свою неудачу, выхватили хлысты и, махая в воздухе, кричали ему вдогонку:
"Счастлив твой Бог, что ушёл".
Андрей Николаевич добавил свои пять копеек в рассказ о Шешковском:
"А у нас, в Пажеском корпусе, его-таки и высекли, как следует высекли: поймали, растянули и высекли розгами. Государыня была очень недовольна. Несколько пажей наказали жестоко и исключили из корпуса. Страшный человек был этот Шешковский. Бывало, подойдёт так вежливо, так ласково, попросит приехать к себе объясниться — да уж и объяснится!"
Василий Павлович согласился с собеседником:
"Конечно, страшный человек".
И с ностальгией добавил:
"А всё-таки при Екатерине как-то все были довольны и забывали даже и об Шешковском".
Яков Борисович Княжнин (1740-1791) - русский драматург и поэт.
Степан Иванович Шешковский (1727—1794) — руководитель российской политической полиции (Тайной экспедиции) в течение 30 лет (с 1764 года); доверенное лицо Екатерины II: тайный советник, состоявший “при особо порученных от Её Императорского Величества делах”.
Возможно, подобные рассказы возникли из факта ареста капитана Княжнина в 1773 году из-за большой растраты, но писатель был осуждён военным судом, так что в руках Шешковского он никак не мог побывать. А Екатерина II сначала заменила смертную казнь разжалованием в солдаты, а вскоре и вовсе простила Княжнина, вернув ему капитанский чин.
Кстати, к моменту ареста Княжнина ни Соковнин, ни В.П. Селиванов ещё не успели появиться на свет.
Особенности караульной службы в екатерининское время
Василий Павлович Селиванов часто с удовольствием вспоминал екатерининское время:
"Да, помню, как же, помню. С кончиною Императрицы все пошло на вонтараты [навыворот]. Служба при Екатерине была спокойная: бывало, отправляясь в караул (тогда в карауле стояли бессменно по целым неделям), берёшь с собою и перину с подушками, и халат, и колпак, и самовар. Пробьют вечернюю зорю, поужинаешь, разденешься и спишь, как дома".
Замечательная служба! Караульная! Но это ещё не всё, так как Василий Павлович дополняет свои воспоминания:
"В особенности мне нравилось стоять в карауле у главнокомандующего князя Прозоровского, который летом всегда живал в Петровском. Встанешь, бывало, с солнцем и пойдёшь себе, не одеваясь, а так в халате и колпаке, в лес за грибами. Я это очень любил. Чай, кофе, завтрак, всё приносилось на гауптвахту от князя, а обедать караульные офицеры всегда приходили к нему".
Князь Александр Александрович Прозоровский (1732-1809) - российский военный и государственный деятель; генерал-фельдмаршал 1807; орден святого Георгия II степени 1778.
Дважды оконфузился
По молодости и неопытности В.П. Селиванов пару раз попадал в неловкое положение на обедах у князя Прозоровского. Вот как он с улыбкой вспоминал об этом:
"Был, видишь ли ты, какой-то постный день, когда я по обыкновению обедал у князя. Подают кушанья, я вижу скоромное и отказался. Я думал, что никто не заметит; но князь заметил, понял причину и со всевозможной заботливостью приказал подавать мне постное. Я сильно сконфузился, да делать было нечего.
Тем же летом случилось мне опять быть в карауле у Прозоровского. Это было уже Успенским постом. Когда сели за стол, подходит ко мне человек и спрашивает, что я кушаю —постное или скоромное? Ну, теперь буду умнее, думаю себе, и чтобы снова не отличиться от других, отвечал: скоромное. Вот мне и подали скоромное, а я... глядь, другим-то всем подают и рыбу, и уху — все едят постное".
Где коса?
Иван Христианович Гессе поступил на русскую службу в 1788 году в гатчинскую артиллерийскую команду сержантом, но при Павле Петровиче сделал неплохую военную карьеру. Это был типичный немец-служака, но довольно добродушный.
В.П. Селиванов рассказывал про него забавные случаи:
"Кто не знает, что при Павле военные все носили прусские косы. Раз у меня была горячка, и волосы все вылезли. Когда я выздоровел и явился по службе к Гессе, он вдруг спрашивает:
"А где ваш кос?"
"У меня была горячка, ваше превосходительство, и волосы вылезли!"
"Это не отговорк. Где ваш кос?"
Напрасно я ссылался на болезнь: Гессе приставал неотступно, стращал гауптвахтою, арестом и только едва, едва я от него отделался".
Иван Христианович Гессе (1757-1816) — генерал-лейтенант Русской императорской армии 1809; комендант города Москвы.
Чехарда
В так называемом Архаровском полку у Гессе однажды появился личный враг, поручик Юни, безобразник и повеса.
Как-то Юни пришёл в ордонансгауз [комендантское управление] к своим приятелям из числа плац-адъютантов. В помещении Юни увидел какую-то невзрачную фигуру у стола, которая что-то писала. Юни решил поиграть в чехарду, разбежался и запрыгнул на спину стоявшему у стола человеку. Потом он схватил того за косу, начал его пришпоривать и понукать.
Веселье закончилось, когда подседельный обернул к Юни свою голову, и тот с ужасом узнал московского коменданта Гессе.
Разумеется, Юни сразу же соскочил, вытянулся в струну и пролепетал:
"Виноват, ваше превосходительство!"
Гессе же обиженно закричал:
"Это ви, ви ездить на московский комендант! Пошалюйте со мной!"
Приехали они в карете к военному губернатору графу Салтыкову, который сразу же их принял и спросил Гессе:
"Что вам угодно мне сказать, генерал?"
Гессе начал взахлёб жаловаться:
"Я привёз, ваше сиятельство, к вам с мой жалоб. Вот этот господин офицер, что изволить ездитъ на Московский комендант".
Граф Салтыков очень удивился:
"Как ездить! Что вы говорите, генерал?"
Гессе стал объяснять:
"Мой стоял, писал, а поручик Юни приг на спина, взял кос, и ну! ну! ну!"
Салтыков выслушал Гессе, посмотрел на понурившегося Юни и не смог удержаться от смеха. Он выхватил из кармана платок, зажал им себе рот и, фыркая, выбежал из залы.
Юни, вроде бы, просидел трое суток на гауптвахте и был выпущен.
Граф Иван Петрович Салтыков (1730-1805) - генерал-фельдмаршал 1796; Московский военный губернатор 1797-1804; орден святого Георгия II степени 1775.
Танцы на карауле
В другой раз поручик Юни был назначен в караул на гауптвахте. Так как в доме генерал-губернатора в тот вечер давали бал, то поручику быстро наскучили его должностные обязанности, он переоделся в цивильное платье и, оставив свой пост, отправился на бал. Ведь поручик Юни считался светским человеком.
На его беду он был там замечен комендантом Гессе во время танца с одной дамой. Комендант не рискнул арестовывать поручика во время танца, а стал дожидаться его окончания.
Поручик тоже заметил коменданта, и едва танец закончился, Юни покинул свою даму и скрылся через толпу публики в другое помещение.
Когда Гессе нашёл Юни, тот уже танцевал с другой дамой. Свой трюк молодой поручик проделал несколько раз, а потом исчез.
Не обнаружив поручика, Гессе отправился домой, но по дороге заехал на гауптвахту, где в караульной комнате спокойно сидел поручик Юни, одетый по всей форме.
Гессе обрадовался:
"А, ви тут! А кто это в шолкова шулочки на башмачки приг, приг?"
Поручик Юни был очень удивлён:
"Не знаю и не понимаю, ваше превосходительство, что изволите говорить".
Гессе настаивал:
"О! мой видель, мой видель сам у генерал-губернатор, ви в шолкови шулочки на башмачки приг! приг!"
Юни всё отрицал:
"Никогда, ваше превосходительство! Я стою в карауле, как же можно, чтоб я прыгал на бале?"
Гессе злился:
"Ну, так шорт, диявол там биль!"
Юни был спокоен:
"Может быть, ваше превосходительство, только не я".
Так Гессе ничего не добился, махнул рукой и поехал домой.
Императорская Россия в лицах и фактах. Вып. 25
(Продолжение следует)
© Виталий Киселёв (Старый Ворчун), 2022
