Николай Степанович Гумилёв: свидетельства и воспоминания современников. Часть II


Анекдоты № 803 от 16.10.2015 г.




Знакомство

Василий Иванович Немирович-Данченко (1844-1936), известный русский писатель и путешественник, давно хотел познакомиться с Николаем Гумилёвым. Однажды Корней Чуковский пришёл к нему на квартиру с гостем и сказал:
"Я к вам не один..."
Немирович вспоминал:
"День был тусклый, серый... И в этом тусклом, сером выступало позади что-то неопределенное. Ни одной черты, которая остановила бы на себе внимание. Несколько раскосые из-под припухших век глаза на бледном, плоском лице. Тонкая фигура... Солнечный поэт, и ничего в нём от солнца и красочного востока. Он странствовал по его востоку – я по северу и западу..."


Разбор стихотворений

Георгий Адамович вспоминал, что на собраниях “Цеха поэтов” Гумилёв всегда первым приступал к обсуждению прочитанных стихотворений. От других выступающих он требовал
"мотивированных объяснений, почему хорошо и почему плохо".
Напомню, что в “Цехе” обсуждалось каждое прочитанное стихотворение.
"Сам он [Гумилёв] обычно говорил первым, говорил долго, разбор делал обстоятельный и большей частью безошибочно верный. У него был исключительный слух к стихам, исключительное чутьё к их словесной ткани, но, каюсь, мне и тогда казалось, что он несравненно проницательнее к чужим стихам, чем к своим собственным".
Георгий Викторович Адамович (1892-1972) – русский поэт и литературный критик.

“Огненный столп”

Однажды Липкин сказал, что талант Гумилёва особенно ярко выразился в сборнике “Огненный столп”.
Ахматова сразу же с ним согласилась:
"Это его последняя книга. Он только начал развиваться как поэт. Мысль его стала глубже, от христианства бытового, обрядового он поднимался к постижению высочайшей христианской философии. Неизвестно, как бы сложилась его жизнь, если бы его не расстреляли, в последующие годы, но бесспорно то, что мы бы имели еще одного огромного русского поэта".
Семён Израилевич Липкин (1911-2003) – поэт и переводчик.

Мнение Гумилёва о стихотворениях Горького

Однажды Горький пришёл в литературную студию, где Гумилёв читал начинающим поэтам лекцию по версификации. Напомню, что Горький тогда был директором издательства “Всемирная литература”, в котором служил Гумилёв, то есть был его начальником.
Когда лекция закончилась и все ушли, Горький спросил:
"Скажите, всё это надо поэту знать? Обязательно?"
Гумилёв твёрдо ответил:
"Надо!"
Тогда Горький вкрадчиво поинтересовался:
"Николай Степанович, что вы скажете мне о моих стихах?"
Гумилёв честно ответил:
"Я их плохо знаю. Признаться, не помню, чтобы я их читал".
Горький сделал вид, что не обиделся, и возразил:
"А между тем одно моё стихотворение имело большой успех, особенно среди молодёжи, студенческой и рабочей. Его и сейчас декламируют. “Буревестник” называется оно".
Гумилёв, к несчастью, вспомнил “Буревестника”:
"Да, да, вспоминаю, четырехстопный хорей со сплошь женскими окончаниями. Размер - подражание “Гайавате”. Простите меня, Алексей Максимович, это беспомощно. Мне как-то попалась на глаза одна ваша строчка:
“Высоко в горы вполз уж и лёг там”.
Если бы вы знали русское стихосложение, вы не составляли бы стопу амфибрахия из односложных слов. Нельзя это делать, неграмотно.
“Вполз уж и лёг там”.
Неужели ваше ухо талантливого писателя не слышит этого совершенно невозможного сталкивания слов - и не только в стихах?"
По словам Ахматовой, Горький не только не рассердился на Гумилёва за резкую критику, но, наоборот, стал ещё более уважительно относиться к Николаю Степановичу.
Верится с трудом.

Заступничество Горького

Когда Ахматова узнала, что Гумилёва арестовали, она пошла к Горькому, чтобы тот заступился за арестованного поэта. Алексей Максимович при ней звонил Ленину и Троцкому, но их секретари Горького со своими начальниками не соединяли. Луначарский обещал позднее поговорить с Лениным, но так и неизвестно, состоялся ли такой разговор.

Гумилёв о невозможности переворота в России

Как бы опровергая официальную версию советских властей о причастности Гумилёва к контрреволюционному заговору, В.И. Немирович-Данченко вспоминал:
"Николай Степанович не раз говорил мне:
"На переворот в самой России - никакой надежды. Все усилия тех, кто любит её и болеет по ней, разобьются о сплошную стену небывалого в мире шпионажа. Ведь он просочил нас, как вода губку. Нельзя верить никому. Из-за границы спасение тоже не придёт. Большевики, когда им грозит что-нибудь оттуда – бросают кость. Ведь награбленного не жалко. Нет, здесь восстание невозможно. Даже мысль о нем предупреждена. И готовиться к нему глупо. Всё это вода на их мельницу".


Ждать нечего

Незадолго до ареста Гумилёв ещё раз говорил с Немировичем на эту же тему:
"Ждать нечего. Ни переворота не будет, ни Термидора. Эти каторжники крепко захватили власть. Они опираются на две армии: красную и армию шпионов. И вторая гораздо многочисленнее первой. Я удивляюсь тем, кто составляет сейчас заговоры... Слепцы, они играют в руки провокации. Я не трус - борьба моя стихия, но на работу в тайных организациях я теперь бы не пошёл".


Последние два сюжета данного выпуска не имеют прямого отношения к жизни Гумилёва, но всё же...

Пошлость Маяковского

В 1928 году Маяковский выступал в Харьковском театре. Как вспоминал Лев Копелев:
"Маяковский широко, твёрдо шагал по сцене, широко, твёрдо стоял. Рубашка без галстука. Пиджак по-домашнему на стуле".
Маяковский читал много своих стихотворений, которые встречались бурными аплодисментами. Потом Маяковский перешёл к ответам на записки:
"...он отвечал на записки - небрежно, иногда брезгливо или сердито. И тогда угол рта оттягивала книзу тяжелая челюсть. Одну записку прочёл, насмешливо растягивая слова:
“Как вы относитесь к поэ-э-зии Ахматовой и Цветаевой? Кто из них вам больше нра-а-вит-ся?”
Сложил листок и – внятной скороговоркой:
“Ахматова-Цветаева? Обе дамы одного поля... ягодицы”.
На галерке мы громко смеялись. Смеялись и в партере. Но кто-то крикнул:
“Пошлость. Стыдитесь!”"
Лев Зиновьевич Копелев (1912-1997) – литературовед, диссидент.

Маяковский о Гумилёве

В другой записке его спросили о творчестве Николая Гумилёва. Маяковский чуть снисходительно ответил:
"Ну, что же, стихи он умел сочинять, но какие:
“Я бельгийский ему подарил пистолет
И портрет моего государя”.
Говорят:
“Хороший поэт”.
Это мало и неправильно. Он был хорошим контрреволюционным поэтом".


Николай Гумилёв глазами Анны Ахматовой

(Продолжение следует)