Корней Чуковский однажды с горечью написал:
"Я написал двенадцать книг [Например, "Некрасов как художник", "Уолт Уитмен", "Жена поэта", "Футуристы" и проч. - Прим. Ст. Ворчуна.], и никто на них никакого внимания. Но стоило мне однажды написать "Крокодила", и я сделался знаменитым писателем".
Большой набор своих сказочных поэм Чуковский называл
"мои крокодилиады".
Примерно в 1915 году Чуковский читал кому-то вслух повесть Ф.М. Достоевского "Крокодил, необыкновенное событие, или Пассаж в Пассаже". В комнату вошел И.Е. Репин. Дальше предоставим слово самому Чуковскому:
"Вошел и тихо присел на диванчик. И вдруг через пять минут диванчик вместе с Репиным сделал широкий зигзаг и круто повернулся к стене. Очутившись ко мне спиной, Репин крепко зажал оба уха руками и забормотал что-то очень сердитое, покуда я не догадался перестать".
Странное, на первый взгляд, поведение Репина объясняется тем, что с самого выхода этой повести демократическая русская критика считала ее пасквилем на Чернышевского, хотя сам Достоевский с негодованием отвергал саму возможность такого пасквиля. Достоевского никто не слушал, его тут же зачислили в реакционные писатели, и Репин находился в плену этих взглядов. Как и вся прогрессивная русская интеллигенция того времени.
А сейчас мы с удовольствием читаем даже "Дар" Набокова, и позиция автора в отношении Чернышевского уже почти никого не возмущает. И, слава Богу!
"Крокодил" Чуковского, несомненно, имеет своим литературным первоисточником "Крокодила" Достоевского. Вот как Достоевский писал в своей повести:
"Ибо, положим, например, тебе дано устроить нового крокодила - тебе, естественно, представляется вопрос: какое основное свойство крокодилово? Ответ ясен: глотать людей. Как же достигнуть устройством крокодила, чтоб он глотал людей? Ответ еще яснее: устроить его пустым".
"Крокодил" Чуковского и устроен именно по такому рецепту Достоевского.
Но Крокодил Достоевского был не единственным источником для Крокодила Чуковского. Следует помнить, что в те годы огромной популярностью пользовалась песенка "По улицам ходила большая крокодила".
Многие распевали стихи Н. Агнивцева (на музыку Ю. Юргенсона)
"Удивительно мил
жил да был крокодил".
Так что крокодилы в то время были у всех на слуху и пользовались бешеной популярностью. У Чуковского эти крокодилы были, несомненно, тоже на слуху.
Сам Чуковский о происхождении первого наброска своей сказки писал в своих воспоминаниях следующее:
"Но случилось так, что мой маленький сын заболел, и нужно было рассказать ему сказку. Заболел он в городе Хельсинки, я вез его домой в поезде, он капризничал, плакал, стонал. Чтобы как-нибудь утихомирить его боль, я стал рассказывать ему под ритмический грохот поезда:
"Жил да был
Крокодил.
Он по улицам ходил..."
Стихи сказались сами собой. О их форме я совсем не заботился... Единственная была у меня забота - отвлечь внимание ребенка от приступов болезни, томившей его... Поэтому я тараторил, как шаман..."
Описанный эпизод не подтверждается дневниковыми записями Чуковского, и даже отчасти противоречит им, но для нас с вами, уважаемые читатели, это не очень уж и важно.
Вернемся все же к "Крокодилу" Достоевского. В сказке Чуковского есть один куплет, на который обращают довольно мало внимания. Вспомните, что, вернувшись в Африку, Крокодил Чуковского рассказывает своим коллегам:
"Вы помните, меж нами жил
Один веселый крокодил:
А ныне там передо мной,
Измученный, полуживой,
В лохани грязной он лежал..."
А теперь обратимся к Достоевскому:
"...стоял большой жестяной ящик в виде как бы ванны, накрытый крепкою железною сеткой, а на дне его было на вершок воды. В этой-то мелководной луже сохранялся огромнейший крокодил, лежавший как бревно, совершенно без движения и, видимо, лишившийся всех своих способностей..."
Некая дамочка даже замечает:
"Мне кажется, ваш крокодил не живой".
Получается, что Крокодил Чуковского рассказывает в Африке о горестной судьбе Крокодила Достоевского.
Крокодил у Достоевского бессловесное существо, но его хозяин немец, и Крокодил Чуковского говорит по-немецки.
Германофобия, как известно, с 1914 года охватила чуть ли не все слои русского общества. Я уж не говорю о бессмысленном переименовании Петербурга в Петроград. Писатель Л. Пантелеев вспоминал про
"отпечатанные в типографии плакатики, висевшие на каждой площадке парадной лестницы пурышевского дома на Фонтанке, 54:
"По-немецки говорить воспрещается".
Крокодилу Чуковского предъявляется аналогичное обвинение:
"Как ты смеешь тут ходить,
По-немецки говорить?"
Иногда закрадывается мысль: а не пародия ли "Крокодил" Чуковского? Ведь строки Чуковского, где
"Милая девочка Лялечка!
С куклой гуляла она..." -
точно воспроизводят ритмический строй баллады Некрасова "О двух великих грешницах".
Сама "девочка Лялечка", как писал Чуковский
"это его (художника З.И. Гржебина) дочь - очень изящная девочка, похожая на куклу".
В заключение отмечу, что многие писатели и исследователи довольно высоко оценивали именно литературные и лингвистические высоты "Крокодила". Ю. Тынянов в свое время даже написал шуточный экспромт:
"Пока
Я изучал проблему языка
Её вы разрешили
В "Крокодиле".
На этом мы и распрощаемся с опасным животным.
(Продолжение следует)
